Золотая клетка

– Я подумал, ты оценишь возможность выспаться, пока она у тебя есть, – сказал Сильюн Джардин, садясь на край кровати. – Кто знает, как обустроен дом Крована в Элен-Дочис, но я сомневаюсь, что он мучает прóклятых восьмичасовым безмятежным сном.

– Крован?

И память вернулась. Жестокий шотландец и лорд Джардин копались в его голове. Голос Аби в темноте. Парламент. Суд.

Допрос и часы забытья, которые последовали за ним. Все всплыло в памяти, и Люк с ужасающей ясностью понял, чтó последует дальше. Его будут судить за преступление, о котором он ничего не помнит, и он станет прóклятым.

– Мне очень любопытно, – продолжал Сильюн, – кто стер твою память. Держу пари, этот кто-то мог бы нам кое-что рассказать. Например, почему ты пальнул в канцлера в разгар бала.

– Я этого не делал, – настаивал Люк, отчаянно пытаясь убедить в этом хотя бы одного из Равных.

– Люк, разумеется, ты это сделал. Но кто наложил на тебя Молчание, лишил тебя памяти об этом поступке и зачем? Кто на самом деле был целью – Зелстон или мой отец? Есть ряд других вопросов: ты согласился на это или тебя заставили? Но боюсь, такие мелочи никого не интересуют.

– Это не мелочи, – возразил Люк. – Это самое важное в этом деле. Я не помню… но все утверждают, что я это совершил. Провал в памяти. Просто черная дыра. Кто-то воздействовал на меня своим Даром. Из чего следует, что меня заставили.

– Из этого ничего не следует. – В голосе Сильюна Джардина послышалась досада. – Тебя могли попросить, и ты мог ответить «да». А затем наложили акт Молчания – удобный способ скрыть и твое согласие, и роль тайного вдохновителя преступления.

– Какой здравомыслящий человек согласится убить канцлера на глазах у всего парламента?

– Представления не имею. Вполне возможно, что какой-нибудь подросток с горячей головой, рассерженный на систему за то, что она разлучила его с семьей. Подросток, нахватавшийся радикальных идей в городе рабов, который несколько месяцев сотрясали беспорядки. Хотя, согласись, все это звучит не очень правдоподобно.

Это было краткое изложение того, как его использовали втемную – как пистолет, с которого стерли все отпечатки пальцев. Его сделали орудием убийства, а судить будут как убийцу.

– Вы сказали, что хотите знать, кто наложил Молчание? Вы можете это выяснить? Можете разблокировать мою память?

– Люк, единственный человек, кто может снять Молчание, – это тот, кто его наложил. Как сказала твоя сестра Абигайл, «это невозможно, так что не стоит суетиться». – (У Люка от ярости сжались кулаки, что его сестру допрашивал этот странный и неприятный парень.) – Но я владею одним маленьким трюком и могу выяснить, кто наложил Молчание. Иногда знать, кому принадлежит секрет, важнее самого секрета.

– Так узнайте, кто это! – Люк поднялся и встал у кровати; руки по швам, словно он позволял Сильюну Джардину совершить ответный выстрел. – Не важно, если это будет очень больно. После того, что ваш отец и его друг делали со мной… я смогу стерпеть многое.

– О, да ты настоящий храбрец, – снисходительно усмехнулся Сильюн Джардин. – Похвально при сложившихся обстоятельствах.

Оказалось, совсем не больно: неприятное ощущение присутствия во внутреннем пространстве постороннего. Сильюн Джардин просеивал личность Люка, словно песок сквозь пальцы. На мгновение Люку показалось, что тело его растворилось. И вдруг стало ясно, что оно ему вообще не нужно.

Волна тошноты вернула его в тело. Он стоял перед Сильюном Джардином, словно просвеченный насквозь полоской света, пробивавшейся между неплотно задернутыми портьерами.

– Довольно неожиданно, – улыбнулся Равный. – Мне нравится, когда люди не те, за кого себя выдают. Это делает жизнь намного интереснее, не так ли?

– Скажите мне, кто это, – потребовал Люк.

– Сказать? Тебе? Нет. Я никому не собираюсь об этом говорить. У каждого свои предметы коллекционирования: кто-то, как мои родители, коллекционирует никчемные фарфоровые статуэтки, винтажные авто и всякий человеческий сброд, а я – чужие секреты. Чем глубже запрятан секрет, тем он ценнее. Думаю, за него я смогу многое получить.

– Вы не можете так поступить! Я буду прóклятым. Вы помогли Собаке, а он свое наказание заслужил. Я же – нет. Так почему вы не хотите помочь мне?

– О, Люк, это не имеет никакого отношения к «заслужил» или «не заслужил». Собака полезен мне на свободе, а ты будешь полезен мне там, куда тебя отправят. И то, что я сейчас обнаружил в твоей голове, тоже будет полезным. Этой ночью мы все хорошо поработали, а я сегодня утром даже кофе еще не успел выпить.

Сильюн Джардин отвернулся, и Люк на него набросился. Правда, как ни старался, ни разу его кулак не коснулся Юного Хозяина. И тут же его отбросило назад, словно долбануло раскачивающимся крюком подъемного крана в зоне «Д».

Люк ударился о стену, голова поплыла от удара, от охвативших его ярости и отчаяния.

Пара потертых сапог для верховой езды медленно подошла к нему и остановилась. Сильюн присел, прямо в глаза Люку смотрели темно-карие, почти черные глаза Сильюна Джардина.