Золотая клетка

Она окинула взглядом шумную Речную улицу, почти ожидая, что на нее будут тыкать пальцами и шептаться.

– Народу нравятся сплетни, – ответила Ресс. – Но не беспокойся, все думают, что ты погибла.

Кива вздрогнула:

– Прости, что?

Рессинда пожала плечами:

– После четвертой Ордалии ничего не было слышно, и все решили, что ты ее не пережила, – и добавила задумчиво: – Я думаю, если ты того хочешь, пустить слух о твоей победе было бы не так уж сложно. Получишь море внимания.

Кива отвергла предложение:

– Нет, спасибо. Лучше умереть.

Ресс хихикнула. Кива, поняв, как это прозвучало, торопливо уточнила:

– Ты поняла, что я имею в виду: лучше пусть они думают, что я мертва. Еще мне не хватало, чтобы ко мне на улице подходили всякие незнакомцы с вопросами.

– Ой, да, незнакомцы, – Ресс театрально поежилась. – Хуже некуда.

Кива закатила глаза.

– Твоя очередь. Как ты стала лекарем?

Ресс оправила белый халат, посерьезнела.

– Родители были лекари, так что, наверное, можно сказать, я пошла по их стопам.

– Они живут здесь, в Валлении?

– Нет. Не живут.

Что-то в голосе Рессинды насторожило Киву.

Лекарь вздохнула, будто тоже не желала ничем делиться, но все равно продолжила:

– Когда мне было четырнадцать, через границу перебралась банда мирравенских наемников. Они напали на нашу деревню – на дальнем севере это часто случается. Обычно они грабят и уходят с добычей. Но эти были другие. Они пришли не за деньгами. Стояла зима, им хотелось согреться в чужих объятиях, и неважно, что обнимать их никто не стремился. Горожане храбро сражались, но наемники были беспощадны. Они… – Ресс отвернулась и уставилась на воду. – Они заставили нас поплатиться. Всех.

Кива сглотнула, опасаясь того, что будет дальше.

– Родители изо всех сил меня защищали, – сказала Ресс. Голос чуть задрожал, но она глубоко вздохнула и договорила помертвевшим тоном: – А потом их убили у меня на глазах.

Кива ошеломленно охнула.

– Наемники схватили меня и… – Рессинда не договорила – не смогла, но Кива поняла и так. Загнанное выражение лица сказало все за нее.

Взяв себя в руки, лекарь продолжила:

– Я смогла сбежать. Выбрала время, рискнула – и мне повезло. Меня взяла к себе другая семья, они помогли мне прийти в себя.

Тень затопила глаза и разошлась по ее лицу.

– Это было нелегкое время. Порой я сдавалась. Порой пыталась… изо всех сил пыталась ничего не чувствовать. Порой и не чувствовала ничего. – Шепотом она признала: – Это было хуже всего. Потому что, если ничего не чувствуешь, ничего и не держит на этом свете.

У Кивы сжалось сердце.

Ресс резко выдохнула, посветлела лицом.

– Приемная семья много раз спасала мне жизнь. Не сразу, но они помогли мне вспомнить, что жизнь слишком ценна, чтобы отказываться от нее, и неважно, насколько трудно, и неважно, как больно. Меня бы… – В горле что-то булькнуло. – Без них меня бы сейчас здесь не было.

От категоричного заявления Ресс Киве пришлось сморгнуть слезы: она поняла, на что чуть не пошла лекарь.

Но не пошла.

Вот она, живая, победившая тьму.

Выжившая.

Прямо как Кива.

– Я же сказала, – прошептала Ресс, глядя в глаза Кивы. – У лучших всегда есть прошлое. Даже если они предпочли бы его не иметь.

Кива с дрожью вздохнула и смогла лишь скорбно кивнуть. Она понимала, что за словами Ресс таится многое другое, как за ее собственными, но обе рассказали пока что достаточно.

Кажется, лекарь тоже так считала, потому что тихо произнесла:

– Обычно я не рассказываю о своей семье полузнакомым людям, но ты доверила мне свою историю, так что мне показалось честным рассказать тебе мою. Буду признательна, если ты оставишь ее при себе. Не хочу, чтобы меня жалели.

Кива затрясла головой и пообещала:

– Ни за что не расскажу.

– А я сберегу твои тайны, – сказала Ресс. – Надеюсь, это и так очевидно.

Обычно было неочевидно. Но нельзя было отрицать, что Кива чувствовала связь с лекарем. Обе многое выстрадали за свою короткую жизнь, так что их души будто узнали друг друга, увидели всю боль, все раны… И исцеление.

– Пошли, – Ресс отвернулась от реки и указала на россыпь торговых лавочек дальше вдоль берега. – Я расчувствовалась и проголодалась. Надо заесть стресс кучей шокобулочек.

Вот так просто закончился их непростой разговор.

– Шокобулочек? – переспросила Кива.

Ресс потрясенно уставилась на нее. – Только не говори, что в тюрьме не дают шокобулочки!

Кива смотрела на нее с каменным лицом.

Лекарь подхватила Киву под локоть и потащила к лавочкам.

– Подруга, твоя жизнь сейчас перевернется!

Рессинда оказалась и права, и нет.

Шокобулочки оказались божественны: нежные кусочки шоколада были бархатистыми на вкус, а тесто так и таяло во рту. Но как бы ни были они хороши, жизнь они не перевернули. Нет, она перевернулась уже после того, как они с Ресс поглотили достаточно булок, чтобы животы у них гарантированно разболелись, и поднялись обратно на холм к академии, стеная, что никогда больше не притронутся к еде.