Золотая клетка для светского льва

    – Потому что я видел, как она выходила из комнаты матери, – фыркнул Вадим.

    – Он врет! – подскочила Почечуева.

    – Подозреваемая, сядьте! – строго и громко отчеканила Дашенька. Сдержала улыбку и сказала уже Вадиму: – Продолжай, мы тебя внимательно слушаем.

    – Так я все сказал, – пожал он плечами.

    Душа Тихона была до краев переполнена волнением – как же это увлекательно, быть сыщиком! Кто-то врет, кто-то выкручивается, кто-то говорит правду, а он должен все это разобрать, уравновесить и обдумать. Тэк-с, тэк-с…

    – А вы, молодой человек, что сами делали рядом с комнатой Евдокии Дмитриевны? – поинтересовался он, торопливо расстегивая жилетку: от нахлынувших чувств ему стало жарко.

    – Честно говоря, – сморщился Вадим, – хотел попросить у матери денег…

    – Да, да! – перебила его Почечуева. – Ему нужны деньги на падших женщин!

    – Эх, – мечтательно вздохнул Вадим, – да если б хоть одна хотя бы раз около меня упала…

    – Попрошу не отвлекаться, – пресек ненужные разговоры Тихон. – Значит, вы хотели попросить денег…

    – Да, сначала я спустился на первый этаж – брат уехал на работу, и я подумал – загляну в его кабинет…

    – Он хотел украсть у Егора деньги. Кошмар! И вы можете верить такому человеку! – вновь влезла Акулина Альфредовна.

    – Ну, взял бы я у него пару сотен, тоже мне трагедия, – сморщил конопатый нос Вадим, – у него денег полно, он бы и не заметил.

    Тихон покачал головой, погрозил пальцем и выдал короткую нравоучительную речь.

    – Воровать нехорошо, – сказал он и слегка покраснел.

    Почесав макушку, он попытался еще что-нибудь добавить по этому поводу, но больше ничего в голову не пришло.

    – Да, – протянул он, – очень нехорошо.

    Посчитав, что внес серьезный вклад в дело воспитания молодежи, Тихон перевел взгляд на Акулину Альфредовну:

    – Вы все еще продолжаете настаивать, что не выходили из своей комнаты? Пока я еще ни с кем, кроме вас, не разговаривал, но, возможно, другие члены семьи тоже могли видеть вас в коридоре.

    – Я точно не помню… – заерзала Почечуева, ненавидя всех, кто стоит рядом, до глубины своей высушенной до острых корок души. – Кажется, я заходила к сестре… поговорить. Но ее не было, и я тут же вернулась к себе.

    – А о чем вы хотели поговорить? – поинтересовалась Дашенька, едко улыбаясь.

    – Не скажу.

    – Можно, я уже пойду? – заныл Вадим, вспоминая о холодце. – Я свое черное дело сделал – родную тетку правосудию сдал, а вы тут уж сами с ней разбирайтесь.

    – Наглец! – выкрикнула Акулина Альфредовна. Схватила с дивана подушку и швырнула ею в двоюродного племянника. – Бесстыжий наглец!

    Уклонившись от летевшего в него мягкого снаряда, Вадим выскочил из комнаты.

    – Так о чем же вы хотели поговорить с Евдокией Дмитриевной? – настойчиво спросил Тихон.

    – Об Ирме, – резко ответила подозреваемая. – Она любит Егора, и они были бы отличной парой… Ты, Даша, ему совершенно не подходишь, – Акулина Альфредовна сверкнула глазами. – Вы с ним слишком разные…

    Она осеклась, понимая, что сейчас сболтнет лишнее, села на край дивана, сложила руки на коленях и с видом первоклассницы-отличницы спросила:

    – У вас есть еще ко мне вопросы, товарищ частный детектив?

    – Нет, – мотнул головой Тихон.

    – Тогда позвольте мне побыть одной, перепалка с Вадимом вывела меня из равновесия. Я бы советовала вам приглядеться к нему получше – он же родину продаст за копейки!

    – Непременно, – кивнул Тихон, – мы и с вами еще не раз побеседуем.

    Он отправил Акулине Альфредовне скользкую улыбочку и шагнул к двери.

    Дашенька последовала за ним. В душе поскрипывало дурацкое негодование, плотно переплетенное с непонятной тоской. Это почему еще она Егору не подходит?! То есть она и не собиралась за него замуж, но все же… но все же…

* * *

    Кровать раздражающе скрипела, а свет луны казался слишком ярким. Максим Леонидович приподнялся, взбил подушку и звонко чихнул. Снова лег и заерзал. Пора возвращаться домой, свой долг он выполнил – Евдокию Дмитриевну после кражи поддержал, нечего ему тут больше делать.

    – И куда только подевалась эта записка? – пробубнил он, натягивая одеяло до подбородка.

    А может, так оно и лучше – потерял записку, и черт с ней!

    – Да, – согласился сам с собой Максим Леонидович, – ерунда все это.

    Успокоившись, он закрыл глаза и практически сразу погрузился в царство Морфея. Ему приснился астролог Феликс, который был почему-то абсолютно лыс и гол. Он собирался прыгнуть в котел с кипящим молоком, и Максим Леонидович всю ночь пытался отговорить его от этого шага. Спасла астролога Акулина Альфредовна, она появилась неожиданно – в свадебном платье, с белой лилией в волосах. «Это я, твоя невеста, касатик», – сказала она и протянула руку Феликсу. Но тот признавать в себе жениха отказался и вытолкнул на передний план вспотевшего Максима Леонидовича. Берестов, заикаясь, стал объяснять, что он-то тут как раз ни при чем, но Феликс сзади толкал все сильнее, а Акулина Альфредовна, продолжая петь: «Соколик мой ненаглядный», – уже хищно щурилась, облизывая при этом губы…