Золотая книга. Пурана № 19

– Погодите-ка, – властно остановил меня старый хранитель, поднимаясь вместе со мной. – Я сейчас скажу вам кое-что, а вы послушайте. Вы ведь так и не спросили меня, что мне предлагали в Исламабаде.

– Что же?

– Предложение было для вас. Они хотят Книгу, но, даже если она действительно существует, без вашей помощи они не смогут её ни добыть, ни, добыв, расшифровать. Они предлагают вам отдать Книгу правительству этой страны. Сделку.

Я сощурился. Во мне, конечно, преобладало научное начало, но коммерческая жилка была ещё не до конца задавлена.

– Деньги? – спросил я максимально пренебрежительным тоном. Перспектива обменять Золотую Книгу, за которую я столько раз рисковал жизнью, на чемоданчик купюр как-то не прельщала.

– Деньги вам вряд ли понадобятся, они это знают, – покачал головой седой старец. – Свои миллионы вы уже заработали, и новые вам ничего не добавят, верно? Нет, они предлагают вам то, что вам по-настоящему понравится. Вы станете советником президента Пакистана по изучению древностей. Для вас создадут международный научный центр по изучению цивилизации долины Инда, выделят солидный бюджет на исследования. История, языкознание, археология… Новые экспедиции и новые поразительные открытия в этой стране, где вся история человечества валяется под ногами… Власти очень заинтересованы в том, чтобы славному прошлому уделялось больше внимания. Я уже слишком стар, а такая светлая голова, как вы, для них просто сокровище, едва ли не ценнее самой Золотой Книги. Да они сделают всё, что вы скажете.

Я не знаю, откуда правительству Пакистана известно про мою мечту. Собственный научный институт исследования древних этносов, цивилизаций, языков – об этом я мог только грезить, кропая свою несчастную докторскую диссертацию. К осуществлению этой мечты мне идти ещё годы, если не десятилетия: копить знания, писать десятки монографий и статей, губить здоровье в полевых исследованиях и зарабатывать деньги.

И наверное, никогда в жизни такой возможности мне больше не представится. Я даже закашлялся. А потом сказал то, что в этой ситуации было единственно верным:

– Дайте мне неделю. Я свяжусь с вами.

– Аллах с вами, – на прощание сказал мне Халим-Хан, выйдя проводить меня к дверям своего сада. И хоть я и относительно безразличен к Аллаху, но был уверен, что его помощь мне сейчас совсем не помешала бы.

Что ещё он говорил мне на прощание, я не помню.

Для того чтобы оказаться в Калибангане, нужно было пересечь границу с Индией, что возможно сделать только на самолёте: регулярного железнодорожного сообщения между соседними Индией и Пакистаном до сих пор не существует. Так что мне оставалось только ехать обратно в аэропорт и брать билет до Дели, откуда на поезде предстояло достичь Биканера на крайнем западе страны, где меня ждали коллеги, после чего на перекладных добираться до засушливого района, где в пустыне был затерян древний Калибанган.

Однако коллеги напомнили о себе раньше, чем я вернулся в Индию. В аэропорту на моём телефоне высветился неизвестный номер, и я услышал взволнованный голос Савитри, говорящей – видимо, опять-таки в целях конспирации – на ломаном русском языке:

– Алексей! Тебе нужно быстро назад! Летас Гедвилас ушёл, не вернулся!

Ну, так я и знал! Упустили.

Летас улизнул из гостиницы на рассвете того дня, когда я спокойно завтракал в компании Халим-Хана под птичьи трели его многоголосого сада. Ушёл в своей любимой манере, не предупредив портье и не оставив никакой весточки. Версия о похищении, предложенная Гурьевым, отпала сразу же, потому что ни одной вещи Летаса в комнате не осталось, а кровать была аккуратно заправлена, чего сложно ожидать от похитителей.

Я оказался в Биканере поздно вечером того же дня, прибыв туда на том же самом экспрессе из Дели. На платформе меня встречала нервная Савитри.

– Мы сменили отель, – быстро сказала она. – В такси молчи, поговорим на месте. Молчание – золотом.

Место, куда она привезла меня, и вовсе оказалось каким-то клоповником.

– Боже, Савитри, ты не могла найти ничего получше?

– Не скажи, Алексей, – отозвался Гурьев, пожимая мне руку на пороге отеля. – Здесь всего четыре комнаты, окрестности просматриваются на милю. Мы на осадном положении, мы ведём войну. Только вот господина профессора и след простыл. Я уже даже запросил наше посольство в Литве и литовскую миссию в Дели – может, там что-нибудь подскажут.

– Это теперь уже не важно, – заявил я, когда мы наконец расселись на колченогих стульях в холле отеля и выпили холодной воды. – У нас есть ключ к разгадке – Калибанган.

Я вкратце пересказал им свой разговор с Халим-Ханом, опустив, конечно, предложение правительства Пакистана. Сказал только, что Исламабаду известно о наших поисках, так что торопиться в любом случае необходимо: на всё про всё у нас есть шесть дней.

– Вот ведь гад, – запричитал Андрей, имея в виду, конечно, литовского профессора. – Ведь он точно знал, что такое Калибанган!