Золотая коллекция. Похищение по-чернобыльски

Пьедесталовец неодобрительно фыркнул.

– А мужик-то говно у тебя, – презрительно проговорил он. – Полное. Девочка, у кого из вас двоих яйца, хотелось бы мне знать?

Динка, похоже, была потрясена. Не таких слов она ожидала от меня в последние минуты, не таких действий. Добро пожаловать в реальный мир, моя хорошая.

Однако она быстро взяла себя в руки.

– Прощай, Хемуль, – проговорила она, и теперь ее голос был совсем чужим и холодным. – Мне было хорошо с тобой. Живи долго и счастливо, радиоактивное мясо…

– Держись, подруга, – проговорил я. Патогеныч, словно очнувшись, начал отступать следом за мной. – Мы непременно вернемся… – Это прозвучало уже настолько фальшиво, что я счел за лучшее заткнуться. Ни к чему пережимать.

В полном молчании, под взглядами пьедесталовцев, мы втроем развернулись и потрусили по коридору из смертоносных аномалий. Некоторое время я ждал сокрушительного удара в спину, но Боров соблюдал условия договора. А Динка, похоже, не давала ему возможности нарушить договоренность, упрямо держа пистолет у виска и предоставляя нам шанс на спасение, невзирая на свои растрепанные чувства.

Господи, до чего же потрясающая у меня девочка. Сколько мы уже с ней вместе, а каждый раз не перестаю удивляться. И ведь тут же овладела собой после того, как я ее фактически предал. Нет, не делают больше таких женщин, утрачен секрет изготовления. И чертежи давно уничтожены.

Вскоре мы скрылись за холмом. Погони за нами не наблюдалось – Боров в общем-то почти ничем не рисковал: выпустить нас на Полигон без оружия было всё равно что прикончить из гаусс-винтовки. Медленнее, может быть, но почти так же верно.

Хорошо, что Динка этого не знала. Подозревала, наверное, по рассказам ветеранов, но не знала наверняка. Иначе не стала бы проявлять чудеса героизма и самоотверженности, если бы понимала, что это по-любому бесполезно.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – сосредоточенно поинтересовался Патогеныч, когда мы, на всякий случай пригибаясь, нырнули в неглубокий овраг.

– Пес его знает, о чем ты думаешь, – на ходу отозвался я. – А впрочем, о чем еще мы оба можем сейчас думать, бродяга?

– Схрон, – сказал Гусь за нашими спинами.

– В яблочко, – удовлетворенно проговорил я. – Сообразительный. Если тебе сегодня посчастливится выжить, брат, из тебя через пару лет выйдет крутой ветеран. Круче Гвинпина будешь. А выжить тебе придется в любом случае, потому что экзоскелет с гарантией можно пробить только из снайперки, а другого снайпера у нас под рукой нет…

– Я бы вполне мог поработать со снайперкой, – заявил Патогеныч. – Да и ты, собака, зря прибедняешься…

– Заткнись, – проговорил я. – Не порть мне воспитательный момент. Не мешай подбадривать салагу.

Удивительно: моя подруга находилась в руках десятка пьедесталовцев, силы были катастрофически неравны, у нас не имелось ни хорошего снаряжения для преследования отряда противников по верхним уровням, ни соответствующего оружия, чтобы вести с ними бой на равных, но во мне бурлила жизнерадостная жажда битвы, мне хотелось балагурить и двигаться. Я пребывал в прекрасном настроении.

Я нисколько не сомневался, что с Динкой всё будет в порядке и мы сумеем ее отбить. Наверное, если бы я хоть на минуту попытался реалистически проанализировать сложившуюся ситуацию, я бы просто сошел с ума от безнадежности положения. Однако мозг включил психологическую защиту, и я был абсолютно уверен в успехе нашего безумного предприятия. Всего-то и делов было – начать и кончить.

В отличие от меня Патогеныч, судя по всему, прекрасно понимал, на что мы подписываемся, однако для него это дело уже стало вопросом самурайской чести. Не смог бы он смотреть в глаза нашим, если бы сейчас бросил нас с Динкой на произвол судьбы. Не смог бы смотреть в глаза собственному отражению в зеркале.

Я его прекрасно понимал – со мной такое тоже бывало время от времени. Например, когда я, безоружный, пошел со своими американскими туристами на верную смерть в логово Стронглава вместо того, чтобы выпить еще водки в баре «Сталкер» и спокойно отправиться домой.

Что касается Гуся, то оставалось только догадываться, что происходит у него в голове. Да, возможно, он просто боялся, что вряд ли выберется с Полигона самостоятельно, если сейчас не пойдет с нами. Может быть, опасался, что, даже если благополучно доберется до Периметра, Муха с Енотом потом ненавязчиво поинтересуются у него, куда делась остальная команда, и он не сможет быть достаточно убедительным.

И всё же в нем не было той обреченности, с какой Бахчисарай пошел на Болото с Мухой или кинулся спасать нас возле чертова колеса. Гусю явно не терпелось круто подраться, и я поставил ему очередной плюсик в своем мысленном блокноте. Славный будет второй номер, если только его не уведет у меня из-под носа Патогеныч, который тоже наверняка давно уже расставляет ему оценки в своей собственной мысленной записной книжке.

И если наши кости сегодня к вечеру не растащат по всему Полигону дохлые собаки…