Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских

Кроме того, подумал я, раз я потомок Екатерины Великой, то уже не вправе вести себя с непринужденностью университетского профессора, пусть даже и тенюрованного. На мне теперь лежат обязанности по отношению к людям, стоящим ниже меня на общественной лестнице. Мой царский долг делать им, по мере сил, добро. Какой-нибудь уличный прохожий, которому я кивну или скажу «привет», будет помнить об этом до конца жизни! Более продолжительный контакт со мной может стать для каждого встречного высшим счастьем. Так почему бы мне не воспользоваться милым приглашением провести часок-друтой в водолеевском доме, радуя своим присутствием и питанием верных мне астралов.

Я наклонил голову.

— Готов приступить к веселому застолью на вашей кухне.

— Спасибо вам, Ваше Величество.

Письма, найденные под половицей

Сначала историческая преамбула.

В детстве Екатерина Великая не была ни Великой, ни даже Екатериной, а принцессой Софьей-Фредерикой из княжества Ангальт-Цербст в северной Германии. Миниатюрными размерами княжество напоминало Андорру, если не Пию Задору. Когда сероглазой Софье-Фредерике исполнилось пятнадцать лет, императрица Елизавета Петровна выписала ее в Петербург. Она решила женить ее на своем племяннике, хмуром хилом парне по имени Петя, он же цесаревич Петр Федорович. Петя тоже был тинейджером, но не ангальтцербсгским, а голштинским. Подростки познакомились, обручились, повенчались, однако совсем не развлекались. Екатерина (ранее Софья-Фредерика), надо сказать, была бы непрочь: акселератка эпохи Просвещения, она развивалась суперсекстемпами и от природной пылкости едва не исходила паром в студеном снежном Петербурге. Но супруг ее, увы, такими телами не интересовался, по причине перебоев в пуберитете. Вместо того чтобы ласкать цербстскую цесаревну, понурый Петя предпочитал играть в солдатики или вешать на игрушечных виселицах крыс, пойманных им в подвалах Зимнего дворца. Подобные привычки, безусловно, подрывали Петину популярность в придворных кругах, а тем более в крысиных.

Итак, молодой муж был не дюж. Этот факт, однако, не был единственным облаком на Катином небосклоне. Дряхлевшая Елизавета Петровна больше спала, чем правила, а в свободное от сна время флиртовала с фаворитами. Пользуясь этими обстоятельствами, ее придворные, люди неряшливые и невежественные, превратили Эрмитаж в грязный балаган, а Царское Село в царскую помойку. Екатерина, умная и любознательная девушка, сошла бы с ума от скуки в такой бездуховной атмосфере, если бы не сочинения Плутарха, Монтескье, Вольтера и других великих писателей. Она зачитывалась ими, как некая студентка восемнадцатого века. Да и в личной ее жизни наметились перемены к лучшему. Теперь цесаревна не унывала, а утешалась в компании отборных гвардейцев и аристократов. Как-то раз у Екатерины родился сын Павлик, который круглостью лица и краткостью носа напоминал одного из ее «близких друзей». Однако муж Петя, круглые сутки муштровавший солдатиков и свою любовницу Лизу Воронцову, ничего даже не заметил.

В декабре 1761 года Елизавета Петровна почила в бозе, и цесаревич Петя стал императором Петром III. Эта перемена в обстоятельствах, впрочем, его не вразумила. Он продолжал попусту тратить время, вместо того чтобы отправлять верховную власть и супружеские обязанности. Когда новый император все же отрывался от потех и принимался за государственные дела, то над ним смеялась вся Россия, а также Европа и даже еще не ставшая страной Америка.

Вскоре после восхождения на престол Петр невольно издал указ о вольности дворянства. Но вместо того чтобы благословить своего благодетеля, последнее лишь коллективно крутануло пальцем у виска и ушло в отставку. В государстве теперь некому было служить! Парой месяцев позже в знак преклонения перед прусским королем Фридрихом Великим, против которого Елизавета Петровна вела победоносную войну, император заключил с ним мир. Причем сделал это в момент, когда русская армия практически осадила королевский бункер и монарх-милитарист готовился к безоговорочной капитуляции.

Просчет Петра поразил пруссака, и последний поспешил произвести простофилю в приятели.

Итак, Екатерина не была счастлива ни в браке, ни во внешней политике. В петербургских гостиных и казармах пошли тихие разговоры о том, что хорошо бы устроить императору апоплексический удар или на худой конец смертельный насморок, а к власти привести его прекрасную патриотическую половину. Императрица, разумеется, в этих разговорах не участвовала, а лишь молчаливо вздыхала да плакала, вызывая у своих сторонников щемящее чувство сострадания.

Долгожданный дворцовый переворот состоялся в конце июня 1762 года. Петр пал; Екатерина взошла на трон. Страна ликовала, а с нею новая правительница. 6 июля в порыве веселья она издала манифест, в котором уколола мужа острым политическим намеком.

Самовластие, не обузданное добрыми и человеколюбивыми качествами в государе, владеющем самодержавно, есть такое зло, которое многим пагубным последствиям непосредственно бывает причиною.