Золотая кровь 2

— Это не просто взгляд. Танго — танец страсти и любви. Здесь зародился целый ритуал поведения и есть свой свод неписанных правил — кодигос*, - тихо произнёс сеньор Виго, склоняясь к уху Эмбер. — Ты северянка и, скорее всего, не знаешь, что для акадийца − это не просто танец. Это ещё и разговор, игра, флирт, но без слов… В этом танце принято приглашать взглядом. Мужчина выбирает ту, с кем хочет потанцевать и смотрит ей в глаза. Для благородной дамы раньше подобное считалось неприличным, но теперь уже нет — всё изменилось. Теперь приглашение взглядом — это элемент танца. Мужчина смотрит на тебя, и дальше ты можешь согласиться, а можешь отказаться. Но, и то, и другое ты тоже должна сделать взглядом. И удерживать взгляд мужчины, если ты согласна, нужно до тех пор, пока он к тебе не подойдёт. Этот ритуал на иберийском называется кабесео*. И вряд ли где ещё ты встретишь это слово. Знаешь, тебе стоит научиться танцевать танго, Эми. Это красивый танец.

Музыка начала затихать и танцоры развернулись к публике, чтобы откланяться.

−А почему вы решили, что я не умею его танцевать? — спросила Эмбер, вложив в этот вопрос лёгкую ноту кокетства.

−Как много талантов в тебе скрывается! — в голосе сеньора Виго прозвучало удивление пополам с восхищением. − Эмили? Ты и в самом деле умеешь танцевать танго?

−Ну… Я же живу здесь. На Среднем ярусе все умеют его танцевать, − она усмехнулась, пряча под шляпку непослушную прядь волос.

Сеньор Виго посмотрел на неё как−то странно, и ответно усмехнувшись, достал из кармана горсть монет. И прежде чем она успела его остановить или хоть что−то сказать, он направился прямиком к марьячи, которые только−только опустили свои инструменты, чтобы опрокинуть по рюмочке кашасы. Сеньор Виго бросил монеты в котелок, что−то шепнул одному из них, усатому верзиле в огромном сомбреро, и тотсложил пальцы в жесте означавшем: «Всё сделаем, сеньор, в лучшем виде», и музыканты снова взялись за инструменты.

И когда сеньор Виго развернулся и направился к ней, глядя прямо в глаза, именно таким взглядом, какой только что описывал в ритуале кабесео, она вдруг запоздало поняла, что совершила огромную ошибку. Пытаясь задержать его здесь и флиртуя, она сама попалась в собственную ловушку, а теперь отступать было некуда. Но словно загипнотизированная этим взглядом, она смотрела ему в глаза, не отрываясь, пока сеньор Виго не оказался прямо перед ней. Он подал руку, и, чуть улыбнувшись уголками губ, произнёс:

−Ты же не думаешь, что я поверю тебе на слово? Докажи!

−Сеньор Виго! — попыталась она возмутиться. — Это будет не совсем прилично!

−Почему нет, Эми? Мы в Тиджуке. Кого здесь это волнует? А я никому не расскажу, — он заговорщицки подмигнул и, аккуратно сняв шляпку с её головы, протянул кому−то со словами: − Она будет мешать сеньорите. Подержите, пожалуйста.

Ей бы отступиться и сбежать пока не поздно, но она уже попалась в жаркий плен его тёмных глаз, и не нашла аргументов для отказа.

А может не хотела их искать?

Это последний вечер… Больше ты его не увидишь… Почему нет, Эми? Почему нет?

Птица кетсаль насмехалась над тем, как рушатся бастионы её воли.

Бандонеон заиграл сначала медленно и протяжно, и, подстраиваясь нестройными переборами, гитара подхватила его ритм, тоже поначалу лениво, будто вставая к нему в пару, а третьей присоединилась скрипка, объединяя всех.

Они вышли в центр площадки и остановились друг напротив друга.

А потом сеньор Виго просто шагнул ей навстречу, и Эмбер ничего не оставалось, как вложить свои пальцы в его ладонь. Прикосновение обожгло, как и взгляд его тёмных глаз, такой жаркий и манящий… Будто в насмешку, музыканты дружно грянули кумпарситу, заставив сразу же вспомнить ночь фиесты, отчётливо и ярко. И словно почувствовав её волнение, сеньор Виго притянул Эмбер к себе и положил руку на талию.

Ей показалось, что в этом жесте и в твёрдости его руки, и в том, как он повёл её в танце, была какая−то уверенность. Уверенность в том, что она за ним пойдёт?

Пойдёт. И, кажется, сейчас она пойдёт на любое безумство.

В этот момент она была близка к полному провалу, как никогда. Слишком уж захватили её, и эта музыка, и танец, и то, что этот вечер был последним для неё.

Для них.

Люди вмиг расступились, освобождая им больше пространства, и отполированный сотнями ног камень брусчатки, заскользил под подошвами туфель. Газовые фонари Руж Аньес закружились перед глазами в сиренево−жёлтом калейдоскопе, и после нескольких неуверенных шагов, в которых Эмбер пыталась поймать ритм, она совершенно потерлась в этом мире.

Они танцевали так, будто не было этой площади и камней под ногами, мелькавших витрин лавок и красных дверей заведения доньи Кастеро… Они танцевали так, будто сотня любопытных глаз не наблюдала за ними.

Вокруг бушевал невидимый вихрь из золота, который эти люди ощущали, как восторг. Эйфорию…