Золотая Ладья

— Чего тебе? — недовольно пробурчал ярл, косо взглянув на сына Торна Белого. — Зачем ты приволок ко мне этого дурачину?

— Он может помочь нам, — Энунд дернул охотника за руку. — Рогдай — человек леса и знает о нем все.

Ярл перевел взгляд на замершего в ожидании мерянина.

— Ну? Говори! Только клянусь престолом Всеотца в Глядсхейме[70], если мне не понравятся твои слова, я накажу тебя за дерзость каленым железом.

— Я могу провести воинов так, чтобы обойти любые ловушки, — произнес Рогдай — В наших селениях нас с младых ногтей учат чуять и понимать лес. Тебе не найти лучшего провожатого, вождь. Я буду идти впереди и предупреждать об угрозе.

Олав Медвежья Лапа теребил бороду.

— Это нужно обдумать…

К ярлу подошел Сельви Трехцветный.

— Парень толковый, ярл, — заметил он. — Помяни мое слово. Дело предлагает. Я к нему уже пригляделся.

Но Олав еще размышлял.

— Хорошо! — решение далось ему непросто. — Я возьму сотню хирдманнов и пойду за этим бродягой. Пусть поможет ему Дикий Охотник[71] сохранить голову на плечах. С остальными останется Хумли Скала.

Отобранные Медвежьей Лапой Братья клацали зубами от ярости. Им нетерпелось отплатить за павшего товарища. Впереди должен был идти отряд стрелков. Знакомый Рогдаю фин Тойво весело подмигнул ему, как бы давая понять, что все закончиться хорошо.

Мерянин не сомневался в этом, хоть и сознавал, что взял на себя немалую ответственность. Но ему непременно нужно было отличиться перед урманами и их строгим вождем.

Кривичский лес был чужим и, может быть, даже враждебным. В нем наверняка обретались всемногие силы. Однако Рогдай знал, что лесу нужно верить всегда, сколь бы многолик и разнороден он ни был. Ведь за лесом, являвшимся душой Богомирья, всегда стоит Веленда. Дыханием его наполнены и темные чащи, и светлые дубравы, и заболотные кустоши. Глас его слышен среди ветвистых корней, пряных трав, моховых кочек. Всякого, кто открыт сердцу природного мира, Веленда направляет верными путями, помогая найти дорогу в дебрях неисчислимых вещей. Но Вещий Бог, природный владетель, живет не только в тени деревьев, в смехе ручьев и шепоте листвы. Он живет и в самом человеке — в каждом вдохе и выдохе его между Солнцем и Луной. Если не забывать об этом — не случится беды.

Такие мысли крутились в голове Рогдая, пока он вел по хвойным просекам урман. Воины шли молча, след в след. А вокруг троп прыгали кочки, земля дробилась ложбинами и овражцами. Мерянин слушал. Туроглавые были хитры. Подвесов и ям понаделали столько, что хватило бы на целое волчье стадо. Но матерый охотник легко узнает их по самым мелким приметам. А то, что не узнает — сведает сердцем. Рогдай лишь усмехался в усы. Хитры туроглавые, да не настолько, чтоб провести лесного жителя. В его роду засеки поумнее делают. Хотя для Людей Моря большего и не надобно. Без него уж с десяток удалых доспешников торчало бы на кольях или болталось в петлях-удавках.

Тишина в лесу. Всех зверей и птиц пошугали местные, отступая в самую глухомать. Посмотрели, видно, на силу пришлых, да и решили не искушать судьбу, не играть с огнем. Куда им против ладных ратников, которые и копьем, и мечом, и топором биться умеют, еще и стрелами точно жалят. Против такой мощи пращей не покрутишь…

Внезапно Рогдай остановился.

— Что это? — рассыпались за его спиной удивленные возгласы.

На округлой поляне, открывшейся за колючим ельником, примостилось чужое урочище. В центре — кряжистое древесное изваяние, резной кумир. Как будто божество с человеческими плечами, но головой зверьей — турьей. Рогоносное пучеглазое чудище взирало на гостей сурово. Вокруг — крепкие колья, на которых желтели людские черепа.

Фины за спиной мерянина чуть попятились, бормоча какие-то заклинания против дурной силы и вражьего лиха. Рогдай обернулся. Урмане присмирели, однако страха на их лицах не было. Смотрели недоуменно, осмысливая. Наконец Торольв Огненный Бык своей широкой походкой подкатил ближе, коснулся туловища кумира острием секиры, хмыкнул. Потом обошел колья округ.

— Чудно, — он тряхнул головой, как конь после водопоя. — Не слыхал прежде, чтобы гарды поклонялись звероподобным богам.

— У них есть один, — желая блеснуть своим познанием, отозвался Агнар Земляная Борода. — Огнепес Симург. Он собирает после сечи тела павших гардов и уносит в их Валгаллу.

— Семаргл-Переплут, — поправил кузнеца Гудред Ледяной Тролль, который чище других говорил по-словенски. — Но у него две головы: человека и пса. Я сам видел здоровенный чур на берегу Волхова. А этот — совсем другой…

Изваяние урманам не понравилось.

— Кем бы они ни были, эти Туры, а их башки я насажу на колья вместо этих старых черепов, — пообещал Олав Медвежья Лапа.

Ярл сделал знак Рогдаю вести дальше.