Золотая Ладья

Закаляя кости, мышцы и связки, он подолгу стоял с камнями на вытянутых руках, пока Ботвид не позволял ему переменить положение тела, помещая камни на предплечья и сгибы локтей юноши. Со временем на смену камням пришли небольшие валуны. Отыскав глубокий прощел на вершине горы в Лососьей Заводи, наставник ставил молодого воина над ним в распор. Здесь нужно было не просто держаться, цепляясь за скальные выступы пальцами рук и ног, но и выносить вес тяжелых валунов или бревна, которые Ботвид клал на спину Энунду.

Самым важным в таких делах было умение правильно дышать. Не резко и прерывисто, теряя силы и покой ума, а ровно и глубоко, чтобы утишить сердце. Тогда стоять удавалось долго, избегая чрезмерного напряжения. Также Ботвид заставлял своего ученика босиком перемещаться по высоким острым камням с бревном, привязанным к спине, приучая сохранять равновесие и нечуствительность к боли. Бросал в него камни, чтобы Энунд мог держать удар. Сначала это были просто осколки щебня, оставлявшие на коже лишь порезы и ссадины, потом — увесистые булыжники, способные сломать кости. Тут тоже главным было ровное дыхание, топившее боль, как светильник масло. Постепенно тело и дух юноши закалились в упражнениях. Руки сделались твердыми, как дерево, кожа загрубела. Бесчисленные часы учебы принесли свои плоды. Энунд даже научился спокойно принимать грудью и животом легкие уколы копьем.

Потом Ботвид столь же настойчиво заставлял молодого воина уворачиваться от вражеских атак, как на земле, так и на узких возвышенностях, где только верткость и гибкость помогали избегать попаданий оружием. Энунд доводил до совершенства навыки владения мечом и секирой, парирование щитом неприятельских выпадов и метание копий. Особой наукой была борьба. В ней сочетались ловкие увертки, захваты, заломы конечностей, опрокидывания и подцепы ногой. Каждый хирдманн должен был уметь противостоять врагу в схватке, даже лишившись своего оружия. Освоение борьбы начиналось с неисчислимого количества падений и ударов о твердую поверхность, приучающих тело сохранять плотность одновременно с податливостью, и гибкость, дабы не повреждать кости. Учил Ботвид и быстро вскакивать на ноги, а также опрокидывать противника, лежа на земле.

Через некоторое время Энунд стал столь же проворен и могуч, что и его наставник. Он возмужал, стал вынослив, неприхотлив в еде, невозмутим в преодолении трудностей. Вооружившись секирой и щитом, сын Торна Белого упорно тренировался в речных источниках, забираясь в них по шею и делая выпады и развороты, дабы преодолевать толщу воды. Подчиняя себе стихию Воды, он научился подолгу сидеть в холодных источниках с головой. Чтобы покорить Огонь, Энунд прижигал факелом кожу, ходил по углям и даже, как требовали заветы служителей Тора, стоял в грозу с обнаженным мечом, поднятым над головой. Еще юноша воспитал в себе настоящее хладнокровие, упражняясь на краю высоких обрывов с завязанными глазами.

Только после этого Ботвид посвятил молодого хирдманна в более тонкие науки. Наставник поведал ему секреты получения особой силы от ношения когтей и клыков диких зверей, от употребления их крови, смешанной с янтарным медом. Использование медвежьей и волчьей крови вызывало состояние Алого Тумана. Раскрывая ум воина, оно изменяло ощущение времени, ускоряя движения в два-три раза. Особыми упражнениями Алый Туман помещали в область сердца, заставляя питать его звериной мощью. Это было начальной ступенью Божественного Вдохновения или Одержимости.

Среди хирдманнов имелись люди, одержимые медведем, волком, вепрем или диким псом. На следующей ступени священная фюльгья превращалась из спутника воина в его двойника, замещая само человеческое существо. Но для этого важны были не только обряды под руководством готи из числа ульвхединов[87], но и прирожденные способности. Энунд знал случаи, когда даже многолетний труд не позволял сделать из хирдманна настоящего Одержимого. Тут все определяло его естество, которое распознавалось зорким жреческим оком.

Свое посвящение в воины-медведи Энунд прошел в семнадцать лет, в Йолльскую ночь зимнего солнцеворота. В темном душном святилище готи Хьяльм со своими помощниками завернули его в медвежью шкуру и положили в маленький склеп, завалив камнями. Там, в полузабытьи юноша провел сутки без пищи и воды. Он пережил смерть человеческого существа и рождение в новой, звериной ипостаси. Первым видением, которое сын Торна Белого усмотрел, придя в чувство, был глаз Альфедра[88], взирающий на него из подводных глубин. Юноша понял, что это око, которое было принесено в жертву Отцом Богов во имя прозрения и до сих пор покоится на дне источника Мимира[89].