Золотая Ладья

— После смерти великого князя огромная держава Юных распалась на множество частей, поделенная меж сыновьями, — подвел итог волхв. — Под Красным Щитом Даждьбога уже не было вождя и богатыря, равного Влиде. Появились новые предводители, от которых пошли новые роды и племена. Больше других преуспели на обломках владений Влиды волгаре и варны, коих у нас прозывают оварянами или обринами. Оба этих народа сберегли ратную удаль Унных, многие их обычаи и нравы. Они сумели воздвигнуть свои грады и заложить основу крепких родовых союзов. Другие рассеялись на мелкие общины или были поглощены волной степняков с восхода. От былого единства не осталось и следа. Лишь изредка потомки Юных собирались вместе, дабы обуздать зарвавшихся ромеев и гречинов, но чаще — предавались убийственным распрям, проливая братскую кровь.

Пачемир теперь не отводил взора от лица Олава.

— Истомившись от междоусобных ссор и бесплодных ратаний, несколько родов Унных ушли на север, осев по берегам моря, что прозывается ныне Варяжским. Это и есть ваши праотцы, в жилах коих течет и кровь степных наездников ясов, и кровь лесных ратичей, почитающих Громового Воина.

— Насколько я понял тебя, жрец, ты уверен, что мы — единородцы по нашим давним предкам? — уточнил ярл.

— Подлинно так, — молвил волхв. — Мы — одного корня, одного истока, одного духа, восходящего к премогутным богам и славным вождям. Не забывай об этом, когда в следующий раз надумаешь пролить словенскую кровь. Много уже сделал ты шагов по жизненной стезе, да еще не нашел звезду своего пути средь маяты мира, не сведал песнь пращуров, звучащую в твоем сердце. Мудрый умеет останавливаться и замолкать, позволяя вещать богам. Научись этому, воин, и тогда избежишь сетей морока, а серп Мары, занесенный над твоей главой до срока, минет тебя, дозволив снискать лучший удел. Ступай! Теперь глаза твои раскрыты, чело ясно. Ты получил знание, а что с ним делать — решай сам. На все воля Рода-Отца!

Пачемир глазами сделал знак хирдманнам покинуть урочище. Волки Одина выходили за черту столбища, погруженные в раздумья. Тороп шел последним, не поднимая взора. Лицо боярина стало темным, как туча. Провожая гостей святилища, на тропу бесшумно спустилась вся стая воронов. Ощущая спиной их цепкие взгляды, воины поеживались, ускоряя шаг, чтобы поскорее вернуться к своему стану.

Глава 9. Посланник

Драконы шли под парусами, поймав долгожданный попутный ветер. Хирдманны были довольны. Чем дальше они отдалялись от Урочища Трояна, тем легче становилось на душе Энунда. Беспокойные и противоречивые мысли, поселенные в хирдманнах встречей с гардским жрецом, выбивались шумом волны и покриками неугомонных чаек.

Лес немного отступил, освободив травяные склоны берегов. С выкошенных полян доходил запах сена. Синицы заливисто пели в кустах, солнце стояло в зените, слепя глаза. Начиналась земля радимичей.

Чтобы не возбудить подозрений раньше времени, Олаву и его людям предстояло прикинуться купцами с Гаутланда. Ярл даже стянул с себя броню и примерил парчовый арабский халат с полумесяцами, который хранил в своем сундуке, чем вызвал неудержимое веселье всех Братьев. Нескладный и кособокий ярл с громадными ручищами и словно дубеной кожей менее всего походил на торговца. С носов и кормы драконов сняли звериные головы и хвосты, чтобы не пугать радимичей, убрали с бортов щиты. До срока пришлось разоружиться и большей части команды, упрятав в трюмы секиры, мечи и копья.

Несмотря на это, Тороп остался недоволен. Уж больно страшны своим видом оказались пресловутые гаутландские купчины. Большое число крепких плечистых людей, усыпанных шрамами с головы до пят, могли вызвать сомнения. Да и воинскую стать скрыть было непросто. Долгие годы боевых упражнений и битв на каждом из хирдманнов оставили свой неизгладимый след. Что есть жизнь воина Братства? Вечный ратный труд. Когда нет сражений и гребли на веслах, Волки Одина упражняются в работе с оружием, борьбе и поднятии тяжестей, чтобы тело не размякало, сохраняя твердость, а дух не распылялся на удовольствия и забавы. И так всегда, изо дня в день и из года в год. Должно быть, потому суровые северные хирдманны все еще оставались лучшими воителями среди многочисленных земель и морей Мидгарда.

Энунд нередко вспоминал мудрость своего воспитателя из Фьядрюндаланда Ботвида Криворотого, когда-то превратившего хрупкого и неуверенного подростка в могучего и бесстрашного воина. Наука Ботвида, человека строгих правил, была суровой. Энунд помнил, как долгими часами упражнялся среди скал фьорда, обливаясь потом и кровью.