Золотая Ладья

Отряд шел быстро, почти торопливо, словно подготяемый какой-то угрозой. Не глядя по сторонам и не оборачиваясь, воины направлялись прямиком к берегу реки, который уже проступил через прорехи купины вдалеке.

— Кажется, мы скоро найдем тех, кого ищет князь Званимир, — Кандих спрыгнул с коня и повел его в поводу к зарослям лещины. Рогдай последовал его примеру. Под прикрытием деревьев и кустоши можно было двигаться к реке, оставаясь незамеченными для урман. Обходя муравейники, пни и толстые корневища, выпирающие из земли, они прошли шагов двадцать, пока человеческий голос не заставил их растерянно замереть на месте.

— Пособите мне, братцы!

Голос исходил откуда-то со стороны овражца, укрытого дерезой — основательный, неторопливый.

Кандих и Рогдай переглянулись. Подступив ближе, заметили за раскидистыми кустами седовласого старца в холщевой лопоти[135], сидевшего на поваленном стволе, крепко опираясь на изогнутый посох.

— Что с тобой, дедушка? — уважительно спросил его молодой варн.

— Пошел поглядеть, где бортевые пчелы медок прячут, да что-то спину свело, — объяснил старец.

— Ты из слободских, что ли? — осведомился Рогдай, разглядывая незнакомца.

— Из слободских, — молвил старец. — Огнище у нас рядом. За этим раменьем[136].

Он вдруг громко закряхтел, хватаясь рукой за поясницу.

— А ну, молодые, помогите на ноги встать. Самому не разогнуться.

— Обожди, дедушка, сейчас поможем, — пообещал Кандих.

Парни привязали к прочному сучковатому древу своих коней и сделали пару шагов к стонущему слобожанину, но вдруг земля под их ногами непонятным образом дрогнула. Замелькали ветки, корни, травяные стебли. Кандих и Рогдай провалились в волчью яму, прикрытую дерном и листвой. Мерянин судорожно попытался зацепиться за длинные корни, но не сумел удержаться. Сверху посыпались комья земли.

— Ну, вот и славно, — долетел до парней удовлетворенный голос старца. — Так-то оно лучше будет. Посидите, покамест здесь все дела управятся. Души ваши губить не хочу, а вмешаетесь — дров наломаете.

Борода старца показалась над краем ямы. Как видно, недуг его прошел сам собой.

— Ты что ж это творишь? — Кандих удачно подпрыгнул и почти ухватился за округлый выступ, с которого свешивались травяные стебли, однако тот шумно осыпался под его весом. Молодой варн вновь оказался на самом днище злополучной ямы. По счастью, заостренного кола в ней не было.

— Да кто ты такой? — Кандих устремил вверх негодующий взгляд.

— Ну, уж не слобожанин, милок, — усмехнулся старец. — Сотоварищи ваши урманские меня бы скорее вас признали. Те, что убили славного Туровида.

— Туровид мертв! — выкрикнул Рогдай.

— Да, Туровид мертв, — признал старец нехотя. — Но не один он, слава Туру, исконную веру этих земель сберегал. Остались еще сыны великого Предка, что стоят обычаем старым, нерушимым.

— О чем ты толкуешь? — не понял старца Кандих.

— О стезе Туровой, по которой извечно шли те, кто владычествовал над природными силами и сердцами людей, пока не явились в края наши князья Крива и Радим со своими родами и волхвами. Волхвы эти сразу принялись поучать всех уму-разуму, смущая людские души. Мудреными словесами и ловкими кудесами сердца затуманили. Немало добрых кобников[137] и балиев[138] наших за ними подались, обольщенные уменьями пришлых. Да только верные дети Великого Предка и по сей день ему служат. А где сейчас власть волхвов? Где их сила? Вон, новая напасть на наши земли прет — кто защитит народ наш? Не вижу я, чтобы волхвы могли с ней совладать. Только нам, сынам Великого Тура, по плечу спасти этот край.

— Остановись, кобник! — вскричал Рогдай. — Почто на волхвов беду кличешь? Их и наши жрецы уважают, и чудины, и весь. За ними — мудрость немерянная.

— Не я — Мать Сыра Земля сама исполнилась бедами, да сбросить власть их мечтает. Слышал я землю. Не желает она более терпеть на себе ни волхвов, ни князя Званимира.

— Так это ты про князя дурные слухи распускаешь! — внезапно догадался Кандих, пытаясь вновь допрыгнуть до края ямы. — Не иначе как с твоего охального языка вся эта зараза пошла, будто боги от Званимира отвернулись!

— А разве нет? — старец усмехнулся. — Не понимает князь Званимир, что иные ныне времена приходят. Люди на Западе давно это смекнули. Ширится их царство, никто уже не может им противустать. А Званимир в гордыне своей надеется один воспротивиться велению времени…

— Что ж ты, и богов своих предал? — вопросил Кандих, неподвижно застыв на дне ямы. — Разве ты не говорил с ними, разве не они оделяли тебя силой своей?..

— Помолчи, глупый, — чуть повысил голос кобник. — Что бы ты понимал… Не предал я их — а сохраню. Не в имени дело. Да, я позволил пришлому служителю Августину свершить надо мной свой обряд. Он ушел восвояси, довольный, что выполнил свой долг и спас мою душу. А не ведает, что сам он и вся его церковь — будут служить нам. Что вода? Стряхнул ее — и нет воды. А кому будут люди в глухих лесах молиться — какое им дело? Перуном называть бога или Илией — бога не убудет, а наши люди целее будут.