Золотая лихорадка

Мы с Аней Кудрявцевой сидели на берегу моря. На душе было тяжело. Честно говоря, какой-то суеверный страх начинал охватывать меня, хотя я не суеверна и вообще не религиозна. Но все-таки было от чего призадуматься. Да, нехорошие дела творились в этом прекрасном уголке причерноморской Украины. Любая ниточка, которая появлялась, немедленно обрывалась, да еще так мерзко, так демонстративно. Словно кто-то отслеживает каждый наш шаг и уж только потом действует — наверняка, уверенно и без ошибок. Это последнее происшествие — с перстнем — было особо показательным. Потому что, проанализировав все, я пришла к выводу, что это кто-то из своих. Да, это кто-то из компании, собравшейся на квартире Кудрявцевых, — это определенно. Кто-то встал ночью, прокрался в кухню, заранее зная, куда спрятан злополучный караимский перстень, и выкрал его. Нет бы перепрятать или же просто выкинуть, так нет! — этот человек не поленился выйти из квартиры, отлучиться и только потом вернуться.

Значит, крепко позаботился о том, чтобы перстня у нас не было.

— Значит, кто-то из наших, — пробормотала Аня. — Кто-то из наших. Но кто? Кто мог так бесшумно прокрасться в кухню, чтобы даже ты не услышала, и выкрасть перстень из тайника? Я ничего не понимаю. Кто-то… завелся…

— Ты знаешь, Аня, мне кажется, что неладное в вашей дружной компании завелось раньше. Иначе не занялся бы этим Родион. И не придавал бы этому такого большого значения.

Она качнула головой:

— Да… сложно поверить, что Коля… но ты так логично к этому подвела. Тем более что я припоминаю. Да, первые деньги, стартовый капитал, Коля привез отсюда. Он сказал, что поработал где-то в Крыму, я усомнилась было, где можно заработать такую приличную сумму, особенно по тем временам… но копаться в собственном муже как-то не хотелось, тем более что мы вскоре и фирму открыли, а деньги, привезенные Николаем, стали тем самым начальным капиталом. Значит, правда…

— Если честно, Аня, ничего особо предосудительного я в этом не вижу. С точки зрения науки это, конечно, возмутительно, но это лучше, чем зарабатывать деньги через кровь и наркотики!

— Да, да. Но кому от этого легче? — Аня посмотрела на меня, а потом вдруг наклонилась к самому уху и проговорила:

— Вот, Маша, я всю жизнь считала себя здравомыслящим человеком, не верила ни в какие суеверия, думала, что сказки про заклятия склепов и могильников, месть мертвых — это только для слабонервных и для ветхих старушек, варящихся в собственном сенильном маразме. А тут… поверь, у меня такое ощущение, что… что это проклято.

— Что — это?

— Перстень. Чертов караимский перстень. Когда он упал к моим ногам, мне сначала показалось, будто это что-то живое. Вроде жука или паука, только очень большого. Только потом я разглядела, что это не насекомое и не паук. Он… он как будто сам нырнул мне в руку, так, как если бы Коля сам передал его мне. И знаешь… стало так холодно-холодно…

— Аня, тебе тогда много что могло показаться. Все-таки такая страшная трагедия. А перстень… да, вполне возможно, что он из какого-то разрытого могильного кургана. Или караимы хоронили своих не в курганах?

— Почему караимы? Мало ли к кому он мог попасть? — пробормотала Аня. — У меня озноб по коже, когда я представляю, что человек, который когда-то носил этот перстень, уже тринадцать или двенадцать веков как истлел в могиле.

Не знаю, — решительно сказала я, — тринадцать или двенадцать, но карусель вокруг него закрутилась вполне современная. А насчет того, что выкопанные сокровища могильников не приносят счастья, как содержимое египетских пирамид, — так позавчера я встретила одного мужчину. Он был не бог весть как трезв, но так, получше, чем Ракушкин вчера вечером. И этот мужчина рассказал мне историю. Дескать, какой-то искатель наткнулся на большой древний клад, а его зарыли вместе с найденными драгоценностями. Не клад, а искателя. Понимаешь? Заживо.

Длинная конвульсия пробежала по телу Кудрявцевой, и я поспешно сжала ей плечи:

— Все, молчу! Ты и так на пределе, а я тебе травлю байки, подслушанные у всяких местных забулдыг.

— Лучше давай подумаем, кто мог взять перстень, — тихо сказала она. — Вот, смотри.

И она палочкой написала на бледно-желтом, почти белом песке столбик имен. Я молча смотрела на то, что она делает. На песке возникло:

Инвер Кварцхелия

Костя Гранин

Юля Ширшова

Стравинский Олег

Касторова Наталья

Штык Онуфрий

Ракушкин Саша…

После этого она заколебалась, а потом решительно дописала последнее имя и фамилию: Кудрявцева Анна.

— Вот, — сказала она. — Вот и все подозреваемые.

— Нет, Аня, если уж ты хочешь соблюдать правила игры до конца, — произнесла я, пронаблюдав за тем, как она написала собственные имя и фамилию, — то допишем еще одного человека.

И я, подняв с земли круглый плоский камешек, размашисто дописала: Якимова Мария.

— Якимова? — переспросила Анна. — Это… это ты?

— Да, я.

Но какой смысл рассуждать на тему, кто мог взять перстень, если мы подозреваем друг друга? — произнесла Аня.