Золотая лихорадка

«А ведь наверняка играет, — подумала я. — Наверняка, абсолютно точно. У него вообще какая-то особая роль, и он старательно и самозабвенно ее ведет: дурачится, пророчествует, загадывает загадки, рассказывает анекдоты, цитирует тетушек и раввинов… Словно развертывает перед нами свиток с ребусами, загадками, недомолвками. Этакая нарочито театральная фигура, а ведь тут, в Нарецке и окрестностях, да и в Киеве, по моргам-то, действие идет отнюдь не в театральных декорациях…»

21

Дело застопорилось. На минуту даже закралась кощунственная мысль, что вся эта ситуация подобна некоему паровозу — движется, пока есть топливо. Нет топлива — нет продвижения вперед. А в роли топлива, как несложно догадаться, выступают человеческие жизни.

Что говорить об исчезновении Родиона, о загадочной смерти Коли Кудрявцева, о многих других событиях, если я не в состоянии обнаружить, кто именно украл перстень из тайника. Аня предлагала два варианта:

— вариант начистоту: собрать всех и объявить, мол, так и так, кто-то умыкнул штуковину, которая как-то может пролить свет на таинственную смерть Кудрявцева. И пусть между собой разбираются;

— вариант втемную: разговаривать с каждым поодиночке, а потом путем логического сопоставления фактов выявить того, кто врет.

Второй вариант сильно отдавал Агатой Кристи и в условиях постсоветского пространства был совершенно неприемлем, особенно если учесть, что такие индивиды, как Олег Стравинский, Саша Ракушкин и особенно Штык Онуфрий, и сами толком не знали, когда они врут, а когда говорят правду. Состояние души и тела не позволяло. Этот второй вариант был отвергнут.

Впрочем, такая же участь постигла и вариант номер один, который ничего, кроме кривотолков и косых взглядов друг на друга, не дал бы. Просто рассорил бы хорошую и дружную компанию.

Нет, конечно, ни о какой дружбе в настоящий момент говорить не приходилось. Наверно, многие из этих людей и сами не понимали, зачем они вернулись сюда, в это место, которое отняло жизнь их предводителя, души их компании. У многих из них не закончились отпуска, и они, верно, просто не знали, к чему себя приложить. Разлад был полным. Так в известном детском стихотворении: «Дело было вечером, делать было нечего. Коля пел, Борис молчал, Николай ногой качал».

За точность цитаты не ручаюсь, но, даже неточная, она прекрасно передавала состояние, царившее после возвращения всей команды в археологический лагерь под Нарецком.

Один неутомимый Ракушкин продолжал что-то рыть, сдабривая свои потуги хорошим количеством доброго крепляка. Иногда к нему присоединялся Олег Стравинский, заказавший таки себе новые очки, и время от времени — Гранин. Женщины даже не пытались устроить себе этот суррогат былого любимого хобби. Вяло сидели на бережку, загорали, перекидывались ни к чему не обязывающими фразами. Правда, кипучая Наташа Касторова побывала и в милиции, и в Нарецком исполкоме, и даже до законодательного собрания докопалась, но собрание как раз обсуждало куда более важную вещь, чем смерть какого-то там Кудрявцева и кровавая бойня в офисе «Суффикса». Я тоже немного прошлась по инстанциям, хотя понимала всю бесплодность действий в этом направлении. Расследующий дело капитан Савичев, тот самый, что явился в офис почти сразу же после завершения перестрелки, имел со мной подробный разговор.

Он даже обрадовался, что я к нему явилась.

— Дело в том, что с самого начала перед следствием возникла масса препон, — сказал он. — К примеру, экспертиза. Мне пришлось запрашивать Киев, чтобы прислали распечатку от судмедэксперта, установившего причину смерти. Прислали какую-то «черепно-мозговую». Да вот, пожалуйста, можете сами полюбоваться, коль скоро вы имеете к делу самое непосредственное отношение.

Он порылся в папке.

— Вот, прочтите.

Я опустила глаза к бумаге и выхватила взглядом первое, что попалось: «Смерть наступила от закрытой черепно-мозговой травмы, сопровождавшейся кровоизлияниями под мягкие мозговые оболочки и мозговые желудочки, и находится в прямой причинной связи с повреждениями в области головы…»

— Какие там еще повреждения в области головы! — резко сказала я. — В области головы!

Капитан Савичев усмехнулся:

— Вы уже третий человек, который так говорит. Первым был я.

— Позвольте полюбопытствовать, а кто в таком случае был вторым?

— Если вы частный детектив, то должны обладать определенными навыками в своей области. Попробуйте угадать.

Только не говорите, что это был тот Киря, которого вы ловко отпустили под подписку, хотя могли и имели полное основание задержать ну хоть на семьдесят два часа! Да что я вам объясняю, вы сами лучше меня знаете. Как, наверно, знаете и то, что этого Кирю отправили вслед за его коллегами по налету и за охранниками «Суффикса» господина Злова, которых они застрелили. Капитан Савичев помрачнел.

— Ну что же, конечно, мне это известно. Кстати, вы упомянули о том, что я мог задержать его подольше. Ну конечно же, мог. Только это оказалось не совсем в моей компетенции. Кстати, я и вас мог задержать по тому же принципу. Ведь вы тоже непосредственная участница событий в офисе.