Золотая лихорадка

Донья Анжела, бросив украдкой взгляд на отца, была очень обрадована тем, что увидела. Лицо генерала было веселым и довольным, хотя он и старался придать своим чертам угрюмую суровость.

Дон Себастьян нежно поцеловал дочь и сел на бутаку, поспешно пододвинутую Виолантой.

— Девочка моя, — сказал он, — какая ты сегодня свеженькая и веселая. Сразу видно, что превосходно провела ночь.

— Не по своей вине, отец, — отвечала девушка с лукавой усмешкой, — но боюсь, что не могла хорошо выспаться этой ночью, хотя вечером мне ужасно хотелось спать.

— Что ты хочешь сказать, дитя мое? Тебе не давали спать?

— Да, меня будили несколько раз.

— Caramba!74 He одной тебе пришлось так мучиться, дорогая малютка, мне тоже не давали всю ночь спать… не знаю, какому это дураку пришло в голову тренькать всю ночь на гитаре и распевать чувствительные романсы… Из-за его музыки, которая могла бы привести в бешенство даже кошек… Будь проклят и этот музыкант, и его дурацкий инструмент.

— Нет, отец, совсем не поэтому. Я даже не слышала музыки, о которой вы говорите.

— Что же в таком случае? Кто кроме него мог помешать тебе?

— Ах, Господи Боже мой! Я и сама не знаю, что это такое, и не могу поэтому объяснить вам… Но вот Виоланта тоже просыпалась несколько раз ночью.

— Правда, малютка? — спросил генерал, поворачиваясь к хорошенькой камеристке, которая вдруг особенно усердно принялась за уборку кварто и, казалось, ничего не видела и не слышала.

— О, сеньор генерал! — отвечала горничная, складывая руки. — Это был такой адский шум, что мог разбудить даже мертвых.

— Черт возьми, что же это было?

— Не знаю, — отвечала лукавая Виоланта, принимая самый невинный вид.

— И шум продолжался долго?

— Всю ночь, — отвечала служанка, еще более преувеличивая слова своей госпожи.

— Но, — обратился генерал к дочери — ты можешь мне объяснить, что это за шум?

— Конечно, отец, но мне не приходит в голову, с чем его можно сравнить.

— А ты, шалунья, может быть, скажешь, что это было?

— Думаю, что могу, сеньор генерал.

— А! Прекрасно! Так говори же поскорее, не заставляй меня теряться попусту в догадках.

— Вот в чем дело, ваша милость. Утром, пока сеньорита еще спала, я тихонько прошла в патио, чтобы узнать причину шума, не дававшего нам спать всю ночь.

— И узнала?

— Да, мне кажется.

— Очень хорошо, продолжай свой рассказ.

— Мне сказали, что вчера из прерий прибыли охотники с огромным стадом novillos и toros75, которых они ведут, кажется, в Калифорнию. И вот это-то стадо и не давало нам спать с сеньоритой, тем более, что корраль, куда их загнали, приходится как раз рядом с нашим кварто.

— А каким образом ты разузнала все это, плутовка?

— О! Очень просто, ваша милость… Я случайно встретилась с одним из хозяев этого стада.

— Знаю я тебя, плутовка! Знаю и эти счастливые случаи… Виоланта покраснела, но генерал не заметил и продолжал:

— А ты уверена, что это не вакерос с какой-нибудь асиенды?

— О нет, ваша милость, это охотники.

— Отлично! И они хотят продать свой скот?

— Так, по крайней мере, говорил человек, с которым я вчера виделась.

— Наверное, он запросит очень высокую цену?

— Об этом я ничего не знаю.

— Верно. Ну, дитя мое, — прибавил генерал, вставая и обращаясь к дочери, — когда ты будешь готова, мы позавтракаем, и я тебя избавлю от адского шума.

Генерал поцеловал свою дочь и вышел.

Как только за ним захлопнулась дверь, девушки принялись хохотать, как сумасшедшие.

Справедливость требует заметить, что обе они мастерски сыграли свои роли — так правдоподобно, что заставили ничего не подозревавшего генерала сделать то, что им хотелось, причем он был убежден, что поступает так по своему желанию.

В утешение, впрочем, можно сказать, что с тех пор, как существует наш мир, везде и во все времена самый сильный мужчина становится игрушкой в руках слабейшей из женщин, стоило ей пожелать этого.

Через несколько минут донья Анжела закончила свой туалет и явилась в кварто, отведенное под столовую.

Мажордом уже приехал, и генерал дожидался только дочери, чтобы сесть за стол.

Мажордомом у генерала был не кто иной, как дон Исидро Варгас, исполнявший эту работу, чтобы иметь пристанище под старость.

Мексиканские асиенды, в особенности в Соноре, занимают иногда пространство в восемь или десять квадратных миль. Для управления таким большим участком земли, где на свободе пасутся громадные стада диких лошадей и рогатого скота, нанимают обычно молодого человека, сильного и энергичного, который носит титул hombre de a caballo76. И служба мажордома очень тяжела: нужно скакать верхом и день и ночь, в холод и в жару, все делать самому и наблюдать за всем, заставляя работать пеонов, самых ленивых и самых вороватых работников.