Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов

Я не хотел расстраивать свою маму, но больше всего я боялся гнева моего отца. Его жесткий характер сформировался еще в детстве, когда родители, уйдя в армию, оставили его на воспитание бабушке и тетке. Понимая, что он был единственным ребенком, а также мальчиком, который рос в окружении двух женщин, они не хотели, чтобы он вырос слабым, поэтому воспитывали его в очень жестких условиях. Служба в армии после окончания средней школы еще больше закалила его характер. Он всегда был очень дисциплинированным человеком с высокими моральными устоями, поэтому в своей жизни не сделал никаких серьезных ошибок. Того же самого он ожидал и от своих детей.

Это было проблемой. Когда я возвращался из школы домой, я все время думал, увижу ли я его машину возле нашего дома, когда выйду из-за угла. Я знал, что мама просто скажет мне сделать домашнее задание и убраться по дому, но отец обязательно начнет расспрашивать меня о моих заданиях и о том, хорошо ли я сделал уборку.

Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Я очень люблю и уважаю своего отца. Он всегда был и остается для меня образцом для подражания. Я думаю, что для него вообще никогда не существовало ничего невозможного, и я всегда хотел быть похожим на него. Он не был богатым человеком, но всегда понимал и контролировал любую жизненную ситуацию. Сейчас, уже будучи взрослым человеком, я вижу, что во мне есть очень много отцовских черт. И многие из этих черт помогли мне добиться своих успехов.

Родительская поддержка

В успехе многих олимпийских чемпионов главную роль сыграли именно их родители.

– Мой отец, который был фермером, всегда говорил мне, как важен упорный труд, – вспоминает Салли Ганнелл. – Он уходил на работу в пять тридцать утра и возвращался поздно вечером. Сейчас я понимаю, что он посвящал свой труд любимому делу, и это его отношение к труду было заложено в меня с самого детства.

Отец Себастьяна Коу был для него не просто примером. Он был тренером двукратного олимпийского чемпиона и двукратного серебряного призера Олимпийских игр.

– Мои родители никак не повлияли на мое решение заняться легкой атлетикой, – рассказывает Себастьян. – Даже несмотря на то, что мой отец сам профессионально занимался велоспортом, его начальный интерес был просто отеческим. Они с мамой были лишь немного обеспокоены тем, что в возрасте 13 или 14 лет два вечера в неделю, половину субботнего дня и почти все воскресенье, я проводил в легкоатлетическом клубе. Чем я там занимался? Они лишь хотели быть уверены в том, что со мной все хорошо и моя жизнь протекает в правильном русле. Поэтому мой отец решил пойти и посмотреть, чем я занимаюсь.

– Когда он в молодости занимался велоспортом, он хорошо понял природу выносливости и то, как следует ее правильно применять. Приблизительно в течение года он постоянно приходил на мои тренировки, во время которых просто молча сидел и слушал. Постепенно он пришел к выводу, что все, что он видел и слышал, не приносило никакого результата. Даже несмотря на то, что многие говорили о том, что Себастьян бегает быстро, на каждой тренировке ему казалось, что я бегу медленно. Он был хорошим инженером, поэтому начал задавать себе самые основные вопросы, пытаясь найти на них самый правильный ответ. Вскоре он стал полностью одержим этим.

В течение следующих пяти лет мой отец превратился в опытного и зрелого тренера. Он фактически с закрытыми глазами мог тренировать меня.

Он стал очень умным. Как хороший инженер, он понял, что не нужно быть самым великим физиологом в мире для того, чтобы создать хорошую спортивную команду. И что самое главное – он никогда не боялся трудностей. Когда он планировал тренировочный график и я задавал ему различные вопросы, он мне все подробно объяснял.

Начав свою тренерскую карьеру как стратег и закончив ее как победитель, на соревнованиях он всегда, словно на автопилоте, просто сидел и наблюдал за тем, что происходит. Он всегда знал, что благодаря правильному тренировочному процессу спортсмен становится зрелым. Его самой большой гордостью стал один случай, когда мы с ним по каким-то причинам были не в состоянии видеться несколько дней.

«Что ты делал на тренировках в эти дни?» – спросил он меня, когда мы, наконец, созвонились по телефону.

«Это фантастика! – сказал он мне, после того, как я рассказал ему о своих действиях на тренировках. – Ты сделал именно то, что я бы потребовал от тебя, если бы был рядом. Теперь я вижу, что приблизительно восемьдесят процентов моей работы сделано».

«Перед Олимпиадой 1984 года в Лос-Анджелесе я самостоятельно тренировался в Чикаго. Мы не виделись с ним в течение трех или четырех недель, и когда он прилетел туда, то сразу же попросил меня выйти на беговую дорожку. Это было приблизительно за неделю до старта. Я должен был сделать около четырех или пяти забегов по 400 метров с интервалом приблизительно в минуту между ними. Уже после третьего забега он сказал мне: «Достаточно, ты в прекрасной форме. Пойдем съедим по гамбургеру».