Золотая лоция

— Конечно, Страйборг. — Эйнар ухмыльнулся, закатывая глаза в небо. — Там ведь Хельга.

— Я тебе бороду выдеру, — сощурился Вишена. — Я женюсь на Маргит из By.

— Конечно, как Орёл на богине Идун, — не удержался Эйнар и заранее стал пятиться. — Не буду, не буду, клянусь ожерельем Одина.

— Иди, иди, скальд, расскажи конскому навозу свою сагу про то, как в By на пиру у Гатеуса кудесник превращался в медведя, а Стовов бился с драконом, — прошипел, щурясь, конунг, затем раздражённо топнул ногой: — Ветер дует… Рагдай где?

Стребляне кончили хороводить. Умолкли. Оря негромко прощался с ними. Стовов в окружении старших мечников пошёл к ручью. Хитрок отозвал полтесков в сторону. Остальные расселись между кочками. Ацур что то настойчиво внушал Ладри. Мальчик понуро кивал, чихая и утирая пальцами распухший нос. Двое гологрудых франков, с синими квадратами на плечах и руках, били по воде палками, окатывая друг друга с ног до головы. Третий, увёртываясь от брызг, тыкал в дно. Замешкавшись среди ног, плеч, рук расходящихся берендеев и дедичей, Эйнар всё таки получил от Вишены лёгкий толчок в спину.

— Скальд, ветер дует.

— Сначала расплатись за выбитый глаз Акары, — мстительно заметил Эйнар. — Верно, Ацур?

— … завтра уже не будет больно Ладри. Только не растирай. — Ацур снял руки с плеч мальчика и поднял глаза на Эйнара: — Что? Глаза щиплет?

— Твои мысли далеко, Ацур. Вернись к нам. — Эйнар, проходя, потрепал Ладри по макушке, тот недовольно отстранился и прошипел:

— Держи руки за поясом!

— Смотрите, цыплёнок заговорил. — Эйнар резко остановился, Вишена уткнулся в его затылок, буркнул что то и встал рядом.

— Не трогай его, Эйнар. Он не собака, чтоб чесать ему ухо. — Ацур выпятил подбородок, отчего рыжая борода встала торчком.

— А кто же он, скажи, во имя Торира? — Эйнар изобразил удивление.

— Я викинг. — Ладри гордо задрал исцарапанный нос.

— Утри сопли. Ты пока сын Бертила, сбежавший от порки, — сказал Вишена, утягивая за рукав Эйнара, уже готового, судя по отставленной ноге и скрещённым на груди рукам, к длительной перепалке. — Оставь их.

Эйнар, уходя, несколько раз обернулся, ехидно улыбаясь.

— Когда твой отец откажется от тебя, ты станешь настоящим викингом, — успокаивающе пробасил Ацур. — Даже если он потребует выкуп, я заплачу.

— Я не вернусь в By. — Голос мальчика дрогнул. — Не вернусь…

— Клянусь Одином, когда нибудь ты вернёшься, — торжественно сказал Ацур.

— У тебя будет золото и слава. Вернёшься конунгом. Ладри из By. Разящий молот.

Обойдя томящихся ожиданием и упряжью стреблянских лошадей, стараясь не наступать в навоз, Вишена и Эйнар миновали угасающий костёр, окружённый обглоданными костями, горку из сизых кишок и конской головы, кишащую мухами, красное пятно земляничной россыпи и оказались на берегу ручья. Здесь не было слышно франкского говора, стреблянских бормотаний и конского притопывания. Над головой стучал дятел. Изредка откликалась кукушка. Ручей здесь огибал замшелый валун — чёрную громаду среди бурой гальки, тонущей в песке.

— Это как Журчащий Крап, клянусь Фригг, — сказал Вишена, вдохнул и выдохнул смолистый воздух. — Как три лета назад.

— В Тёмной Земле? — Эйнар всё ещё поглядывал через плечо на то, как Ацур и Ладри оживлённо общаются и смеются. — Ацур — настоящий берсерк. Как он свалил этого здоровенного франка под дубом, как Один, поражающий Трюма великана… Да…

Эйнар ещё раз посмотрел на мальчика и воина.

— У Ацура, верно, два десятка детей от Гетланда до Миклгарда. Отчего он так привязался к этому радрику?

— Не знаю… — Вишена загадочно улыбнулся, тоже кинул взгляд на Ацура и Ладри и предался воспоминаниям. — Да… Помнишь, Эйнар, славные времена? Когда у нас на плечах лежало золото Гердрика. Помнишь игру в отгадки, когда шли вниз по Стоходу, в Урочище Стуга, к Матери Матерей? Тогда ещё вирник сказал загадку: мать толста, дочь красна, сын храбёр, под небеса ушёл. Костёр, огонь и дым. Красиво. — Вишена вскинул руки над головой. — Верно?

— Верно что? — Эйнар удивлённо уставился на конунга, затем, уловив движение справа, повернул голову туда: — Рагдай с Крепом. Нашёлся.

— Где? — Вишена замотал головой. — Рагдай?

— Вон. — Эйнар ткнул пальцем в пространство между стволами. — С Крепом. Бредёт, словно грибы ищет. Ходил, верно, в медведя обращённый. Драл лесных чешей и лося. Кудесник.

Рагдай медленно вышагивал среди сосен. Он внимательно глядел под ноги. В руках, сложенных за спиной, дёргался пучок из нескольких трав с небольшими цветочками. На ходу Рагдай запахивал истрёпанный аварский халат, одетый поверх кольчуги. Ноги его были облачены в штаны тонкой кожи и аварские, ниже голени, сапоги. На бедре позвякивали ярко синие ножны меча, подарок Миробада, на лице лежали глубокие тени, словно нарисованные углём. Креп, завёрнутый в полтескский чёрный, вернее, серый от солнца и дождей плащ, следовал позади в трёх шагах. В одной руке он держал короткое копьё, в другой затёртую пергаментную книгу трав, с закладками шнурами. Когда до варягов оставалось шагов десять, Рагдай остановился и носком пошевелил что то среди земляничных крапин: