Золотая моль

Ибрагим не был новичком в своем деле и партию на материк готовил основательно. Никаких самолетов, там легче всего нарваться на чекистов, там их брата шмонают безо всякой совести, и давно уже отошли времена, когда можно было провезти золото просто в кармане или в багаже. Не годился и сухопутный вариант: с появлением таможни на выезде из Особой экономической зоны провезти золото стало практически невозможно, а ведь это была не единственная помеха на пути. Такие же посты стояли и в Сусумане, и на въезде в Якутию.

Значит, надо везти морем, в контейнерах. Сейчас, когда тысячи северян вынуждены бежать на «материк», когда ежедневно порт обрабатывает сотни контейнеров, тщательный осмотр просто невозможен.

План его был прост. Надо найти человека, который собрался на «материк». И чтобы у этого человека была машина.

Такая кандидатура нашлась, и более того: в ожидании отправки контейнера его машина стояла в гараже у знакомого Толкиена.

Более удачного расклада трудно было и предположить. Тридцать одна упаковка золота успешно перекочевала в топливный бак «Ниссан-Глории». 21 сентября двадцатифутовик с машиной должен был грузиться на борт контейнеровоза «Капитан Креме» и отбыть во Владивосток, а оттуда в Краснодар.

Дальше медлить было нельзя. Получив сигнал, что контейнер уже повезли в порт, Сильченко выехал на задержание.

Когда на борт сухогруза «Капитан Креме» поднялись оперативники, Агушев, наблюдавший за судном с автомобильной стоянки, попытался скрыться. Но машина его оказалась заблокированной, и он так и сидел в салоне, не в силах справиться с паникой и что-то предпринять.

Правильно поняв его состояние, Сильченко сразу же начал его «колоть».

Тактику он построил просто: убедить Агушева, что помогая задержать Кота, он решает свои проблемы. Почти решает.

— Как он выглядел? Опишите.

— Я не помню. Мы общались ровно столько времени, сколько нужно было для дела.

— Во что был одет?

— Я не помню.

И так почти на все вопросы. Куда охотнее и подробнее Агушев рассказывал о золоте, и следователь сделал вывод, что Ибрагим — сам Ибрагим! — боится человека, продавшего золото.

Толкиена Агушев выдал почти без нажима. Правда, у чекистов на последнего и так материалов было достаточно, но Агушев-то об этом не знал.

Неожиданно всплыла еще одна, переправленная уже в Липецк, партия золота почти в семьдесят килограммов, а потом, уже через Толкиена, еще почти такая же — в Белгород.

Такого крупного хищения на памяти Сильченко еще не было, и он весь отдался распутыванию этого обещавшего стать уникальным дела. Да так увлекся, что о Коте забыл.

Командировки в Москву, Липецк, Белгород, на трассу. Сотни допросов, десятки свидетелей и увесистые тома уголовного дела.

К осени 1999 года обвинительное заключение было готово, и дело можно было направлять в суд. Готовился к этому Сильченко не без внутренних сомнений. Не установлены продавцы золота, и обвиняемые всегда могут отказаться от своих показаний: «Не знаю, не видел, подбросили». Умные адвокаты легко найдут зацепку. А там, где фигурируют миллионы долларов, адвокаты всегда умные.

Неожиданно Сильченко вызвали в Москву. Беседовал с ним один из замов председателя.

— Что можно сделать, чтобы изменить меру пресечения для Агушева? — в лоб спросил он.

— Не понял, — растерялся Сильченко.

— Вообще-то понимать тебе бы и не надо, майор, — Сильченко дернулся, он еще носил капитанские погоны, — но чтобы ты не думал плохо о нашей системе и обо мне в частности, кое-что скажу. Есть возможность обменять на Агушева шестерых наших военнопленных. Как полагаешь, стоят наши люди того?

Сильченко улыбнулся:

— Так металл-то уже конфискован… так что речь идет только об Агушеве.

— И о Толкиене, — посерьезнел генерал. — Таковы условия, да ты и сам понимаешь, они по одному делу проходят — не разъединить.

Через неделю после этого разговора Агушев был освобожден под крупный залог по состоянию здоровья. Справку, что Агушев, крепкий мужик без малейшего физического дефекта, — едва на ладан дышит, подписал главрач областной больницы, нарушив при этом все мыслимые и немыслимые правила оформления, учета и регистрации подобного рода документов.

Сам же Агушев срочно вылетел на родину в родную Осетию. Все передвижения его там установить не удалось, но что ему удалось пробиться аж к президенту Осетии, чекисты знали. Сами и способствовали.

В октябре по ТВ в программе «Время» ведущий сообщил, что в Чечне нашим миротворцам удалось освободить еще шестерых военнопленных — троих офицеров и троих солдат-срочной службы. Как всегда, это отнесли в заслугу олигарху, и, показывая его хитрое округлое лицо крупным планом, корреспондент все спрашивал:

— Сколько вам стоила эта акция?

Олигарх закрывался рукой и отнекивался, мол, я тут ни при чем.

В то же время вид у него был такой, что все понимали: да, это я, но стоит ли об этом говорить.