Золотая молния

Оттуда летели две птицы, широко раскинув крылья, и теперь было совершенно ясно, что это ястребы.

— А как насчет ястребов в лесу? — спокойно осведомился отец. — Их только двое или больше?

— Четверо или пятеро верхом. Ты иди к дому, а я их встречу.

Оливер одним прыжком исчез в кустарнике, но отец окликнул его, медленно и совершенно спокойно поднимаясь со своего насиженного места на берегу ручья.

— Ты останешься здесь со мной, — приказал он.

— Они стреляют в наших волков! — нетерпеливо воскликнул молодой человек.

— Пусть стреляют в волков, прежде чем выстрелят в одного из нас. Я не готов превратиться в скелет! — Говоря это, старик мрачно смотрел на Рейнджера.

— Вот что я вам скажу, — внезапно заявил Левша. — В случае чего я обещаю, что останусь с вами, а там посмотрим.

— Он останется с нами! — сардонически повторил Питер Кроссон. — Огромное подспорье! Одна винтовка против четырех или пяти!

— Я верю ему, — настаивал молодой человек. — Иди с ним в дом. А я пройду короткой дорогой и встречу их.

— Стой! — громко закричал отец. — Ты встречался с одним или двумя. Но ты никогда не сталкивался с четырьмя или пятью!

— Мне будет вдвое труднее, ну и что?

Лицо Оливера горело от пыла и волнения. Совершенно очевидно, что молодой человек думал сейчас лишь о том, чтобы побыстрее оказаться там, где стреляли из винтовки.

— Вдвое труднее? — эхом отозвался старик. — Поверь мне, один человек — это один человек, двое — это двое, но четверо мужчин — это уже армия. Один индеец мог убить одного белого, один индеец мог убить двух белых, но четверо белых могли прикончить сорок индейцев. Спиной к спине, плечом к плечу, и смелость, возникающая от сознания, что ты не один. — Кроссон помолчал, затем сделал решительный жест и резко заключил: — Подбери рыбу и иди со мной!

Юноша помедлил, посмотрел на Рейнджера словно охотничья собака, но невидимая узда держала его крепко. Он угрюмо завернул рыбу в мох, и мужчины все вместе направились к дому. Издалека из-за деревьев донесся длинный, плачущий волчий вой и жутко зазвенел в ушах людей. Потом еще один вой, затем еще, пока они не слились в единый хор.

— Кто это? — спросил старый Кроссон.

Молодой человек легко шагал впереди, вскинув голову и подняв глаза. Оказалось, он может отличить один звук от другого.

— Это желтая волчица и ее сын… И Птицелов, конечно, и Белоногий, и Скользун, и старый Том, и…

— Если старый Том там, — перебил старик, — он удержит остальных в подходящем укрытии.

Его прервали полдюжины выстрелов, прозвучавших очень быстро один за другим.

В ответ раздался очень высокий, тонкий волчий вой.

— Попали в одного! — проговорил Оливер, почти не дыша, затем резко остановился. Его лицо побледнело и застыло от ярости. — Я иду за ними! — закричал он.

— Ты останешься со мной! — объявил Питер, повернулся к молодому человеку, схватил его за руку и повторил: — Ты останешься со мной!

Рейнджер вдруг в первый раз перестал наблюдать за юношей и внимательно посмотрел на старика. В его лице он заметил смертельный ужас. Был ли это страх перед незнакомцами? Нет, скорее другое. Возможно, даже более чем возможно, во всяком случае, так показалось Рейнджеру, отец боялся, что не сможет справиться с сыном.

Сейчас он, казалось, еще всецело руководил действиями молодого человека. Оливер не пытался вырваться из его цепкой хватки. Он, безусловно, слышал отца и даже внимательно всматривался в лицо старика, когда тот говорил, но мысли его, несомненно, были далеко отсюда — там, где звучали выстрелы и раздавался волчий вой.

А он не прекращался — высокий, плачущий.

— Не убили… Ранен, но не смертельно… — неожиданно произнес юноша. — Ранен тяжело. Они попали в него, но он выживет. Я пойду, чтобы их встретить. Остановлю их. Я буду охотиться на них точно так же, как они охотятся на бессловесных зверей…

Внезапно Питер Кроссон освободил руку сына:

— Беги к дому! Беги! Приготовь топоры. У нас есть оружие на случай опасности. Беги и приготовь все. Должно быть, не обойдется без драки.

Оливер кивнул и бросился прочь. Рейнджер проследил, как юноша удалялся длинными, бесшумными прыжками.

Старый Кроссон заторопился за ним шаркающей рысцой, но конечно же не мог поспеть. Возраст давал себя знать, вскоре ему пришлось перейти на шаг. Рейнджер остался с ним. Он не мог бы объяснить, почему решил быть рядом со стариком, а не следовать за молодым.

Наклонив голову вперед и сжав челюсти, Питер Кроссон шагал вперед и первое время не говорил ни слова. И вдруг тихо пробормотал:

— Это тот самый день! Это тот самый день!

— Какой день? — удивился Рейнджер.

— День Мертвеца! — провозгласил Кроссон. — Разве вы не слышали? Разве вы не слышали его песнь в воздухе?

— Вы имеете в виду выстрелы? Знаете, волки не превращаются в мертвых людей, даже после того, как их убивают.

Старик бросил на него раздраженный взгляд:

— Вы такой же, как все остальные. Вы не поймете, не поймете. Они будут гладить его против шерсти. Они будут смеяться над ним, будут обращаться с ним как с дурачком, а потом… — Он замолчал и закашлялся так яростно, что даже остановился на несколько секунд.