Читаем Золотая молодость полностью

Начался 2-й курс. Основными предметами 2-го курса были аналитическая химия, квантовая химия, высшая математика, философия, экономика, физика. На аналитической химии мы изучали качественный и количественный анализы. Квантовая химия была сугубо теоретическим предметом. Лекции на 70% состояли из квантовой механики с ее великими уравнениями Шредингера и Дирака. Остальные 30% приходились на теорию химической связи. На высшей математике мы изучали интегральное исчисление (простые, двойные и тройные интегралы). На физике изучали молекулярную физику и электродинамику. Запомнился мне экзамен по молекулярной физике. Это было зимой. Подготовился я к нему хорошо. На нескольких страницах я написал ответ и сидел, ждал своей очереди к преподавателю. Я был уверен, что сдам на отл. И тут в процессе ожидания мне захотелось в туалет. Я попросился в туалет, а преподаватель подумал, что я сейчас выйду и спишу ответ и отпускать он меня не захотел. А т.к. он был занят, то он попросил своего коллегу, чтобы тот у меня принял экзамен. Его коллега у нас лекции не читал, преподавал он только физикам и стал меня спрашивать не как студента химфака, а как студента физфака. А физикам естественно преподают предмет более углубленно, чем химикам. Он меня спрашивал около часа. К каждому мною сказанному предложению он задавал вопрос. В общем, кое-как я ему сдал на хор. Но пообщались мы увлекательно. Летом мы сдавали электродинамику. Не просто было ее сдать. Один мой однокурсник сдал ее с седьмого раза. Причем он был очень толковым человеком. Что-то ему с этим предметом не повезло. Помню, сдаем мы экзамен по этому предмету. Сидим все загруженные, ждем очереди. Почти все сидят и читают лекции, стараются лучше и больше запомнить. И тут всех нас удивила одна однокурсница. Она так сказать решила разрядить обстановку. И обращаясь ко всем, говорит: «Давайте поговорим о прекрасном. Вот к примеру, у вас есть глисты?» Все сидят, смотрят на нее молча, с удивлением. Никто ничего не говорит. Тогда она говорит: «Нет? Ну вот и прекрасно!» В середине 2-го курса у нас началась военная кафедра. Требования для поступления туда были жесткими. Нужно было чтобы средний бал за прошедшую сессию был не ниже 4,5; также нужно было поднять гирю массой 24 кг не менее 30 раз. На нашу военно-учетную специальность брали с четырех факультетов. Перед зачислением у нас была консультация с подполковником. Один парень с другого факультета опасался, что его могут не взять из-за среднего балла за прошлую сессию и спросил подполковника: «А если я могу подтянуться 50 раз, но я не знаю, кто такой Ленин меня возьмут?» Подполковника сначала передернуло от такого вопроса, а потом он ответил: «А да, да мы берем сильных и тупых». Ездить на военную кафедру мне нравилось. Там было все по другому, чем в главном корпусе. И столовая была очень хорошей. У нас там было три основных предмета: огневая подготовка (изучали разное стрелковое оружие от ПМ до КПВТ), техническая подготовка (изучали устройство БТР 80) и тактическая подготовка. Также мы изучали военную топографию. Нравилось мне разбирать и собирать пистолет и автомат. Если у курсанта была 100% посещаемость, ему автоматом ставили четверку. Мало у кого была 100% посещаемость. Когда я пришел на экзамен майор мне сказал у тебя 100% посещаемость и ты достоин четверки за сессию. Я спросил: «А пять нельзя?», он ответил: «Можно» и поставил отл. Закончился 2-й курс.       Запомнилось мне празднование моего дня рождения. Я его отмечал вместе с другом в кинотеатре под фильм про Джеймса Бонда. Мы с ним смотрели фильм и распивали шампанское.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное