Золотая неделя

— Так вот, когда они ушли, я еще пару минут смотрел на попугаев, а потом понял, что моих спутниц нет слишком долго. Пошел к торговому автомату, там увидел… — подпустил в голос дрожи, снова ущипнул себя за ляжку — на этот раз другую. Так у меня после каждого разговора с копами будет по синяку. Шмыгнув носом, сквозь проступившие слезы продолжил: — Как Аоки-сан загородила собой Чико, а к ним приближался какой-то взрослый. Я увидел, как он достал из кармана нож и начал резать себя им. Наверное, он мазохист, как ма… — я испуганно прикрыл рот ладошкой, оглянувшись на Чико. На мое второе плечо опустилась рука отца, я продолжил: — Я испугался за Аоки-сан и Чико, поэтому начал звать на помощь. Никого вокруг не было, поэтому мне пришлось побежать на этого человека. Было страшно, но, к счастью, он не обратил на меня внимания, поэтому получилось сделать ему подсечку. Совсем как в Street Fighter, — гордо улыбнулся я. Ребенок напуган, но очень горд собой. Не зассал и дал отпор гниде с ножиком! А чего добились вы?

— Ты очень храбр, Одзава-кун, — похвалил меня инспектор, — Что было потом?

— Потом, когда он упал, появились охранники парка. Вместо того, чтобы схватить злодея, они чуть не дали ему уйти, хотя я кричал, что у него нож! — насупился я. Мне и вправду было обидно.

— А как нож оказался на земле? — спросил инспектор, посмотрев в какой-то отчет. Уже привезли протокол осмотра место преступления? Быстро работают. Хотя как посмотреть — в кафетерии-то мы просидели никак не меньше часа.

— Он уронил его, когда падал. А потом я пнул нож ногой, чтобы он не смог дотянуться. Злодеи в фильмах всегда дотягиваются! — хмуро ответил я.

— Значит, ты утверждаешь, что подозреваемый сам себя порезал? — спросил инспектор, подозрительно глядя на меня.

— Да, — кивнул я.

— Думаю, пока этого достаточно, спасибо, Одзава-кун, — сказал инспектор. Дальше он попытался опросить Хэруки, но…

— Я просто защищала Чико-тян. Все было именно так, как рассказал Иоши.

Инспектор попробовал задавать уточняющие вопросы, но Хэруки неизменно повторяла эту же фразу. После четвертого «повтора» Синохара-сан подошел к инспектору, и выложил перед ним пару бумаг официального вида, достав их из папки, взятой у деда. Инспектор посмотрел, скривился, и сказал, что больше у него вопросов нет, и мы все можем ехать домой. А? А опросить Чико? А КПЗ? Даже обыска не будет?! Совсем ничего!? Да здравствует японская полиция — самая гуманная полиция в мире!

Когда мы покинули кабинет Хаттори, адвокат сказал, что останется в участке, заверив нас, что все будет хорошо. Надеюсь, что это не пустой треп.

Впятером мы сели в такси — дед Хэруки занял переднее сидение со своим драгоценным тубусом, а Чико расположилась на коленях у отца.

— Аоки-доно, повод не радостный, но может вы не откажитесь посетить мой дом? Нам нужно многое обсудить, — обратился отец к деду.

— Безусловно. Спасибо за приглашение, Одзава-доно, я приму его с радостью.

Глядя в окно, по пути я заметил рабочих в спецовках, которые спиливали гнилое дерево. На нем красной краской был нарисован косой крестик.

* * *

Мы зашли в дом, Чико тут же побежала в гостиную — помнила, что котик сегодня решил никуда не ходить. Отец было нацелился вести всех туда же, но посмотрел на меня и изменил маршрут. Кухонные беседы — наше все! Мы расселись за столом, дед выложил перед собой тубус.

— Аоки-доно, это то, о чем я думаю? — не удержавшись, спросил отец.

— Да, это личное письмо Императора Хирохито с благодарностью за прекрасные бонсаи для дворца, — гордо ответил дед, — Сильно помогает при официальных визитах.

Офигеть!

— Иоши, все было именно так, как ты рассказывал в участке? — спросил меня отец. Я кивнул.

— Хэруки? — спросил внучку дед.

— Все было именно так, — спокойно подтвердила та, сложив руки на груди, — Но Иоши не слышал, что этот гнилой человек говорил Чико.

— Что он говорил? — спросил дед.

— Он сказал, что не может пропустить такую редкость, как «дитя борделя». Сказал, что должен узнать, какова она на вкус.

Отец побледнел, сжал кулаки. Дед выглядел не лучше.

— Хэруки, ты спасла мою дочь. Спасибо тебе, — низко поклонился отец девушке. Та с улыбкой кивнула.

— А что было в документах, которые Синохара-сан показал инспектору? — спросил я.

— Заключение консилиума лучших психиатров Японии, в котором говорится, что Хэруки не способна врать и причинять вред себе и окружающим, — пояснил дед. У меня и бати отвисли челюсти, дед со вздохом развел руками:

— Даже не спрашивайте, чего мне стоило его достать. Но ради моей любимой внучки я готов на все!

— Спасибо, деда! — улыбнулась ему Хэруки.

— Что будет дальше? — вернул я разговор в нужное русло.

— Дальше этого ублюдка допросят. Проверят на вменяемость. Дальше — не знаю, — потер лицо отец, — Думаю, вам в любом случае ничего не грозит. Хорошо, что его порезанное лицо — не ваших рук дело. Все было бы гораздо сложнее!