Золотая нить

наизнанку. Кстати, также крестят покойника. Если невеста была сиротой, то она одна (не сопровождаемая никем) ходила на перекресток дорог «встречать мать». Перед этим она обязательно клала на руку ис- подку. А. А. Незговорова (1909 г. р.) из деревни Побоищное Нюксенского района Вологодской области (экспедиционные материалы Г. П. Пара- довской) рассказывала, что: «Когда невеста садится за стол, божатка подол сарафана кладет на лавку, чтобы на него сел жених. Чтобы любил, чтобы невеста его не боялась». Судя по всему, изначально в обряде предполагалось, что жених должен был садиться на край подола рубахи, где помещался охранительный орнамент. В севернорусской народной вышивке и ткачестве лицевое и изнаночное изображение всегда зеркальны: здесь присутствует как символика жизни, так и символика смерти. Не случайно, например, в Никольском уезде Вологодской губернии ширинки, которыми покрывали корзины с поминальной едой перед отправлением на кладбище, были полностью заполнены тканым орнаментом. На кладбище такая ширинка расстилалась на намогильном сооружении — «твориле», представляющем собой трехступенчатую пирамиду или стол и две лавки, и выполняла функции скатерти. Орнаментальный код как ширинки, так и исподки, связывал мир живых и мир мертвых. О связи украшенной орнаментом рубахи с тем светом, потусторонними силами, свидетельствует не только обычай ходить на росстани с исподкой на руке (для невесты-сироты), но и следующая былинка, рассказанная одной из жительниц деревни Шаколово Юрлинского района Пермской оласти. «Одналеды одна бабка лет восьмидесяти спаслась от лешего на печке через браную исподку, которая висела на мосту. Леший уже перешел мост и готов был схватить бабку, но исподка ему сказала: «Почему ты со мной не поздоровался. Меня растили, теребили...» и т. д., весь процесс обработки льна, прядения, ткачества и пошива рубашки. Леший, испугавшись исподки, убежал. Но именно щедро орнаментированная нижняя рубашка-исподка и была главной частью свадебного наряда невесты. Солярная, лунарная и космическая символика, закодированная в народном архаическом орнаменте, обязательно присутствовала на свадебной одежде жениха и невесты. Подвенечная одежда использовалась в ответственнейшие моменты всей дальнейшей жизни человека вплоть до смерти. Самой ее ткани и орнаментам приписывались целебные свойства. «Она употреблялась при тяжелых родах, болезни и других случаях. Жених под венцом должен был быть в рубашке, изготовленной руками невесты», — пишет Г. С. Маслова 15. В некоторых местах невеста, чтобы муж любил ее, после бани вытирала свое лицо приготовленным для жениха бельем или сначала надевала рубаху на себя 16. Подвенечная рубаха невесты, которой придавалось особое значение, изготовлялась только в строго определенные дни: в причитаниях невесты говорится: «тонку-белу... сорочечку по три ноченьки вышивала... в перьву ноченьку христовьскую, во другую во иваньиньскую, в третью ноченьку петровьскую» |7.

У восточных славян до XIX века сохранилось большое количество обрядов с брачной рубашкой невесты. Обряды с брачной рубашкой (калинкой), как считает Г. С. Маслова, «имели значение не только и даже не столько для врачующейся пары, сколько для всего коллектива, так как он принимал в этих обрядах самое активное участие» |8. Стоит вновь вспомнить слова, произносимые женихом при дарении невесте нижней рубашки в ведической традиции: «... будь защитницей человеческого племени от проклятия... благословенная жизнью, вложенной в эту одежду» |9. Е. Г. Кагаров считал, что обряды с «целошной» рубахой связаны с представлениями о заключенной в ней силе («жизни, вложенной в эту одежду» — в ведической формулировке — С. Ж.), способствующей повышению урожайности хлебов. Здесь имеет смысл вспомнить о том, что постель новобрачных устраивалась на соломе, снопах, на гумне или в амбаре, т. е. там, где обрабатывались и хранились зерновые продукты. Еще раз отметим, что венчальная рубаха, сохранявшаяся всю жезнь, иногда служила и погребальной, т. к. между свадьбой и смертью в народной традиции нет существенной разницы. В целом костюм молодой первого года замужества, как и ее рубаха, отличался особой нарядностью и насыщенностью древними охранительными орнаментальными комплексами.

По обилию декора с подвенечной рубашкой могли соперничать только рубахи-сенокосницы, в которых выходили на первый покос, и рубахи-подольницы, одеваемые в Егорьевдень на первый выгон скота в поле. И на сенокос, и на выгон скота одевали наиболее нарядные рубашки молодухи первого года замужества. Именно они первыми начинали ворошить сено на покосе или отправлялись на реку за водой в день первого выгона, чтобы коровы лучше доились. Рубахи-сенокосницы и подольницы обязательно одевали без сарафана, с поясом. Основной декор был сосредоточен на груди и по их подолу, в широкой орнаментальной вышитой или тканой полосе.