Золотая орда

-    Пока нет, но уверена, он согласится и будет в назначенное время. А мы притащим девчонку.

-    Нужно спешить, - торопила Радмила. - Они вот-вот отбудут в поход. Как же страшно, Стешенька, против воли великого князя идти.

-    Для его же блага стараешься, матушка, - успокоила ее Степанида. - Ведьма эта околдовала князя, и ты, как верная жена, должна защитить его от нее. Будь храброй, и скоро мы все забудем про эту бесовку.

-    Ты права, - кивнула Радмила. - Позаботься, чтобы все осталось в тайне до вечера.

Кто готовился к войне, кто плел интриги, а кто просто пил. Борис слонялся по княжескому двору и забрел на конюшню, где Ярослав чистил своего коня.

-    Я думал, это конюх тут возится, - хохотнул Борис, узнав брата сквозь пьяный туман. - За это-то тебя народ любит - скромный, трудолюбивый, просто себя держишь.

-    Тебе бы тоже проверить своего коня, ты говорил, он захромал после охоты, - предложил Ярослав.

-    Зачем? - пожал плечами Борис. - Ты же меня «на хозяйстве» оставляешь, как убогого.

-    Я думал, ты вернешься в Суздаль, - сказал Ярослав, яростно орудуя щеткой. - Нехорошо город оставлять без правителя, когда с востока наступает враг.

Борис горько усмехнулся.

-    Боюсь, я для суздальцев - похуже половцев теперь, и народ меня неласково примет. Я тридцать тысяч спас от ордынского плена, а меня за это предали вечному позору. Ты первый и предал.

-    Чего ты от меня хочешь? - раздраженно огрызнулся Ярослав. - Новой вотчины?! Чтоб с дружиной тебя до Суздаля проводили и посадили обратно на княжение?!

-    А что мне делать, скажи?

-    Возвращайся в Суздаль и покайся перед народом. Расскажи все как на духу и скажи, что ты князь и вотчину свою так просто не сдашь. Народ поймет, а боярскую измену подавишь. А если дружина будет роптать, я помогу тебе словом, огнем и мечом.

-    И каждый день я буду ловить косые взгляды и бояться, что челядь меня потравит.

-    Да будь ты хоть раз мужиком! - возмутился Ярослав. - Утри сопли и займись своей вотчиной! Или оставляй княжение, если готов быть приживальщиком во Владимире. Без куска хлеба не останешься, но больше мне нечего тебе предложить.

Борис стоял, глядя перед собой, и даже не сразу заметил, как Ярослав увел коня. Он тупо обвел взглядом двор и вдруг заметил воткнутый в чурбан топор. Его глаза загорелись странным блеском.

Ярослав вернулся к себе. Он был неприятно взволнован после разговора с братом и буквально кипел от гнева. Когда в дверь постучали, он думал, что это Борис пришел продолжать неприятный разговор, и рявкнул что-то злобное. Но поздним гостем оказался Еремей.

Воевода мялся на пороге и наконец промолвил:

-    Мы вроде как не договорили, князь. На душе будто камень лежит.

-    Входи, воевода! Я слушаю.

-    Ты так и не сказал своего последнего слова. Ну, насчет татарочки.

-    Завтра в поход выезжаем, а ты все о бабах! - возмутился Ярослав. Его гнев еще не остыл, а тут - на тебе, старая песня. - Вернемся, тогда и скажу свое решение.

-    Так ведь это, - гнул свое Еремей. - А вдруг не вернемся? Или я, например, не вернусь. А так хоть венчанной женой ее оставлю. Вдове ведь у нас и почет, и уважение. Да и в тереме, что ты мне даровал, она останется хозяйкой.

-    Но, как я понял, девушка не хочет быть с тобой.

-    Так ведь это потому и не хочет. Надеется она.

-    На что надеется? - рявкнул Ярослав.

-    Что ты ее позовешь, - вздохнул Еремей. - Отпусти Наргиз, князь. Погубишь ведь девчонку.

И тут Ярослав окончательно потерял самообладание.

-    Да я ее никому в обиду не дам! Она сына моего спасла, она. Оставь ее, Еремей, не неволь. Я о ней позабочусь!

-    Как позаботишься? - Теперь сорвался уже воевода. - Сделаешь ее своей девкой?

-    Что ж я сделаю, если она согласна лучше быть моей девкой, чем твоей женой?

Такого Еремей от князя не ожидал.

-    Прости, что потревожил на ночь глядя, - разгневанно буркнул он и пулей выскочил из палат.

Тут уже Ярослав вышел из себя и начал бушевать - сломал стул, опрокинул ковш с водой.

-    Да чтоб вас всех!

Наконец, он взял себя в руки и кликнул Мирона. Получив указания от князя, Мирон кинулся их выполнять. Сначала он заглянул на кухню.

-    Завтрак нужно подать до рассвета, туеса и мешки, которые мы возьмем с собой, должны быть уже собраны, - велел он Марфе.

-    Сделаем, батюшка, - кивнула та.

-    И ещё, это по поводу Наргиз. Вот какое решение принял князь.

Но тут некстати появился сильно расстроенный Еремей.

-    Где они? - кричал воевода. - К черту все, я готов.

Но, заметив Мирона, он сразу замолк. Марфа все поняла и коротко ответила:

-    В нижних палатах.

-    О чем это он? - спросил Мирон, когда воевода исчез.

Марфа молчала, но слуга князя заставил ее ответить и, узнав в чем дело, поспешил в домовую церковь.

Там все было бы чинно, как и полагается в храме во время обряда, если бы не упрямство Наргиз. Радмила и священник стояли у крестильной чаши, а Стеша и прислужница держали за руки девушку, одетую в нарядное платье.

-    Подведите ее сюда, - велел диакон Василий.

Упирающуюся Наргиз буквально подтащили к чаше.