Золотая Орхидея (СИ)

Едва он закончил, в покои постучали. Ханум вальяжно поднялся и последовал к двери. Как он и полагал, пришли за Руми. Она попрощалась с друзьями и, глубоко вздохнув, отправилась на аудиенцию. Пусть царь Бэйшар нетребователен и мягок, нужно достойно предстать перед тем, с кем Руми не имела права спорить; то не Коуршан и даже не монарх соседнего государства. Хотя родители попустительствовали Руми, уважение к правителю они воспитывали целенаправленно и уверенно. И всё же разочарование сохранялось.

С востока главный зал отделяли от парка лишь колонны. Прочие стены были расписаны узорами из золотых тюльпановых цветов и изумрудных листьев. Будто Мировое Древо опустило необъятную крону. У южной стены стоял трон из белого мрамора: спинку вырезали в виде пальмовых ветвей, а сидение окружали букеты магнолий с сердцевинами из жёлтого жадеита. Ярко-зелёная виноградная лоза оплетала колонны и низкий пьедестал. Более трон походил не на кресло, а на скамью. Царь занимал правую половину, другая половина — место царицы — пустовала. По правую руку правителя стоял Симерион, сжимающий в руках жезл с царским гербом. Сам царь держал в руках скипетр, навершие которого украшал крупный голубой агат. В остальном государь фениксов оставался таким, каким видела его Руми у подножия башни, даже одежду не сменил.

По левую руку от царя стояла прекрасная девушка в белоснежной шелковой блузе, не закрывающей живот, и легкой газовой юбке в несколько слоев, которая касалась пола, пряча стопы. Девушка сама походила на цветок шиповника, сорванный с куста, но ещё не успевший увянуть. Её каштановые волосы вились так же, как у Симериона. Руми поняла, что перед ней царевна Диларам. Сходство с братом-царевичем поражало. Но если Симерион улыбнулся, открыто радуясь приходу гостьи, то Диларам оставалась спокойной и даже немного отрешённой. Словно её нисколько не волновала странная девица знатного рода. Такой должна быть женщина в обществе фениксов, сообразила Руми — скрывающей чувства.

Сидел царь фениксов вровень со стоящими перед ним подданными и гостями. Не было той гордыни и надменности, с которой император драконов смотрел на Живущих на Земле. Никто не желал принизить и подавить Руми, ей доверяли и ждали от неё доверия. Слуги покинули зал, оставив гостью наедине с царской семьей.

Руми низко поклонилась правителям, но царь жестом показал ей, что не нужно лишних церемоний. Она оказалась права — к ней относились, как к равной.

— Здравствуй, Руми, дочь Сингардилиона и Мирами. Твоё появление во дворце — большая радость для всех нас, — сказал царь, и Симерион кивнул, подтверждая правдивость этих слов.

— Благодарю, ваше величество. Я и мечтать не смела оказаться в столице перед вашим взором, — ответила Руми, чувствуя стыд за небольшое лукавство.

— Я не стану требовать от тебя разъяснений, почему твоё рождение стало секретом для государства, — продолжал царь, покручивая в руках скипетр. — Я отправил письмо твоему отцу, чтобы известить его о твоём появлении и состоянии, а также попросил его ответить на некоторые вопросы. Увы, для своей праведной жизни Сингардилион и Мирами выбрали монастырь далеко за пределами нашего царства, на полуострове Галатейя. Не представляю, что можно искать в глубинах империи Нэти. Из-за туманов и бурь любая птица будет добираться туда долго. Но не сомневаюсь, что родители, как только получат известие о тебе, пожелают вернуться.

— Э… Спасибо, ваше величество. Рада слышать, — только и смогла выдавить Руми.

Мысль о том, что она может увидеть родителей, пусть и нескоро, заняла всё существо. Сколько хотелось рассказать и узнать. Отец непременно возьмет под опеку…

— Тьма сгустилась над нашей страной. Поделись с нами… что случилось в ту ночь, когда пришёл Аймери.

Царь помрачнел, едва договорил, а с ним и его дети. Руми отвечала нарочито спокойно и медленно, думая над каждым словом. Жестом правитель велел ей остановиться на моменте, когда Коуршану отрубили голову, а Руми свалилась в пропасть.

— Я виноват перед тобой, дитя, и перед всеми погибшими. Дважды я… — тут он резко прервался и продолжил уже другим, куда менее мрачным тоном:

— Теперь ты здесь, и вовек не будешь ни в чём нуждаться. За спасение императрицы Нанаян я вознагражу тебя. Император драконов считает, что ты бездарно потратила своё желание на друга. Я не богаче своего соседа и не могу дать тебе больше, чем он, но могу столько же. Любое твоё желание исполнится.

Царь ненадолго остановился, явно что-то обдумывая, потом с тяжёлым вздохом продолжил:

— Однако, могу сказать тебе об этом лишь в нашем узком кругу, император, как бы высоко не ценил сохранение своего сокровища, не терпит, когда кто-то задевает его гордость. Тебе следует извиниться перед ним. В качестве зарока, что ты это сделаешь, я вынужден на время забрать твоё родовое имущество.

— Но… ваше величество… — с трудом выговаривая слова и сдерживая слезы, отвечала Руми, — мне от родителей ничего не досталось… только заколка…