Золотая Орхидея (СИ)

Некоторое время ритуал расчесывания проходил в полной тишине. Драконессам явно не нравилось работать с непривычными для них волосами феникса, но приказ выполняли покорно. Руми странно было осознавать, что так императрица выражает свою симпатию. Служанки перевязали концы и середины прядей госпожи белыми лентами. То же проделали с волосами Руми, только у неё получилось два хвоста, а не пять. После всем велели удалиться. Пожелав императрице спокойной ночи, служанки положили по бусине из своих причёсок возле спицы, хлопнули в ладоши, и через мгновение спица оказалась внутри стеклянного шара. Руми отрешенно наблюдала за драконьим колдовством. Здесь ей не доверяли настолько, что ожидали попытки убийства. Едва она остались наедине с императрицей, последняя произнесла:

— Не принимайте на себя, госпожа Сингардилион. Таковы порядки в нашей стране.

— Хорошо, ваше высочество, — ответила Руми, глядя на утончённый лик правительницы, освещенный мягким светом светлячковых ламп.

Сложно было решить, кто прекраснее: императрица драконов или царевна Диларам. Превосходит ли цветущая ипомея белый шиповник? Вряд ли. Каждый выбирать для себя, кому отдать первенство, но душа Руми больше тяготела к красоте фениксов.

— Я вижу на вашем лице боль. Что причиняет вам страдания? — спросила императрица, не сводя с собеседницы глаз.

— Простите, ваше высочество, не могу сказать. Не могу, не почтите за дерзость, обнажить свои раны, — ответила Руми, не представляя, как её ещё могут наказать, если правительница всё же обидится на отказ.

— Не доверяете мне? — вздохнула императрица. — Ждете, что я использую вашу искренность против вас? Мы сейчас с вами не на равных, госпожа Сингардилион. Ведь вам известна моя боль.

Руми хотела уточнить, но по одному взгляду императрицы поняла, что имеется в виду.

— На то не было моей воли, ваше высочество.

— Если ещё опасаетесь, что я могу ранить вас, то я дам возможность вооружиться лучше. Ведома ли вам моя история?

— О чём говорили голоса Скверны, мне неизвестно, ваше высочество. Я не считаю нужным вызнавать такие подробности, — Руми очень надеялась, что императрица не решится открыть муки своей души. Не готова была к такому бремени.

— Напрасно. У наших государств непростые отношения. Знание слабостей правительницы может пригодиться, но мне приятно слышать, что вы не ищете грязи. Это признак аристократа больший, чем богатство и титул, — сказала императрица, после чего воцарилась долгая пауза.

Дав Руми время морально подготовиться, правительница начала рассказ:

— Я незнатного рода, но, благодаря своей драгоценной броне получила всё, что могла получить женщина в обществе драконов. Я была красива, воспитана, образована — этого оказалось достаточно, чтобы моей руки попросил Рэн Джун, первый советник Люрайи Гории. Выйти замуж за дракона такого высокого положения считалось за великое счастье. Омрачилось оно тем, что я не могла родить ребенка. Шли долгие годы, но в нашем доме так и не зазвучал детский смех. Супруг любил меня и боготворил, и всё же я видела, как он смотрит на отвергнутых им дам, которые радостно растили сыновей и дочерей. Перводемон Корсун убил Рэн Джуна вместе с его господином и императрицей. Император несказанно горевал и необдуманно женился на бесплодной вдовице. Страшно понимать, что принцессу Мэйджину лишат возможности иметь детей.

— Вам не следует так говорить, — наконец вставила слово Руми. — Это решение вашего супруга.

— В прежние времена наши народы жили без тяготящих брачных союзов. Я не думаю, госпожа Сингардилион, что одна так считаю. Если помолвка принцессы Мэйджины и царевича Симериона не состоится, то за него выдадут вас. Царь фениксов во всем царстве не найдет ему более именитой родом и делами пары, и сам царевич будет не против, — сказала императрица и замолчала. Видимо, теперь ожидала подтверждения, что верно обнаружила причину страданий Руми.

— Ошибаетесь, ваше высочество. Отмена царской помолвки — не мой интерес. Если вы считаете, что этот брак вреден для принцессы, то в ваших силах её защитить.

— Если бы я могла, — вздохнула императрица, — у меня нет силы духа императрицы Джин-Ти, матери Мэйджины. Ты видела, насколько я слаба. Лишь на любви императора держится моё влияние, и кроме неё мне нечего терять.

— Если хотите честности, то я скажу: ваш супруг желал наказать меня за слова, а царь фениксов исполнил его желание. Та спица, что в шаре, держала заколку с крупным изумрудом — моё единственное наследство и память о женщине, которая меня растила. Родной спицей я пыталась ранить перводемона Аймери. Теперь у меня нет ничего, а у вас есть любовь императора. Я не знаю, лишитесь ли вы её, если поговорите с ним ещё раз, но знаю, что увидите несчастную принцессу Мэйджину.

— Теперь вы ошибаетесь, госпожа Сингардилион. У вас есть много больше, чем у других. Настоящая смелость быть собой, защищать то, что дорого сердцу. Друзья, готовые прийти на помощь в трудную минуту. Любовь царевича Симериона.