Золотая осень

В этих обстоятельствах США взяли курс на окончательную нормализацию отношений с КНР. В январе 1979 г. были возобновлены дипломатические отношения, страны признали друг друга. Американцы начали поставки вооружений в Китай. Несколько позднее Китай предоставил свою территорию американской разведке для сбора информации об СССР (этот факт также влиял на оценку опасности потери Афганистана). Во время визита в США 29 января — 1 февраля 1979 г. лидер КНР Дэн Сяопин убеждал Картера, что СССР планирует напасть на Китай, чтобы разрушить «слабое звено» в антисоветской цепи, возникшей вокруг границ Союза[79]. Эта идея перекликалась с геополитическими теориями Бжезинского, но объяснение обеспокоенности Дэна было проще — 5 марта Народно–освободительная армия Китая вторглась во Вьетнам. «Архитектор китайских реформ» опасался, что СССР не допустит «наказания Вьетнама» и откроет «второй фронт». Противостоять такому удару КНР не мог. Но выяснилось, что его армия настолько слаба, что не может справиться и с одним Вьетнамом. Закаленные в тридцатилетней войне с «империализмом», вьетнамские войска выиграли и тридцатидневную войну с Китаем 17 февраля – 16 марта 1979 г. Они остановили китайское вторжение и заставили их эвакуироваться. Новое поражение КНР заставляло Дэна искать возможности для реванша. Переход режима Амина в оппозицию СССР предоставил бы для этого блестящую возможность.

Как раз эволюция внешней политики Амина стала решающим обстоятельством, оказавшим влияние на позицию кремлевского руководства по Афганистану. Эта политика свела воедино все опасения, связанные с действиями США, Китая и печальным опытом Сомали и Египта. По словам американского исследователя Б. Сен Гупта, «хотя внешне отношения афганского режима и СССР продолжали оставаться дружественными, однако «новый глава Кабула» вскоре обратился к США с предложением радикально улучшить отношения между странами. Цель этого предложения состояла в оказании давления на Советский Союз»[80]. Во время встречи с пакистанскими представителями Амин критиковал СССР и просил передать США просьбу о содействии. Советское посольство было информировано о содержании этих бесед и даже о прямых неформальных контактах между Амином и американскими представителями[81]. В записке Андропова, Громыко, Устинова и Пономарева в Политбюро, внесенной сразу же после ввода войск, сообщалось: ”В то же время имели место попытки наладить контакты с американцами в рамках одобренного Х. Амином «сбалансированного курса». Х. Амин ввел в практику проведение конфиденциальных встреч с поверенным в делах США в Кабуле»[82].

Амин, судя по его дальнейшему поведению, таким образом пытался добиться большей помощи от СССР в критической внутриполитической ситуации («мир большой» — не дадите вы, попросим помощи у Запада). Но подобный дипломатический «высший пилотаж» привел к обратному результату. Для Москвы такие инициативы Амина были новым подтверждением враждебности его к СССР. КГБ вообще подозревал Амина в связях с ЦРУ[83].

Всего два года назад разногласия между Сомали и Эфиопией привели к тому, что радикальный просоциалистический сомалийский лидер С. Барре переориентировался на США, превратился в пламенного антикоммуниста и вступил с войну против просоциалистической Эфиопии. Еще раньше подобным образом Советский Союз «потерял» Египет, что как раз в 1979 г. закончилось крупным успехом США — Кэмп–Девидским соглашением о мире между Египтом и Израилем. Это соглашение раскалывало арабский антиизраильский фронт и позицию на Ближнем Востоке. Теперь драма превращения союзника в агрессивного противника, доказывающего свою лояльность Америке враждебными действиями против СССР, могла разыграться у самых его границ. Это несло угрозу стратегической безопасности страны. По мнению первого заместителя начальника Генерального штаба МО СССР В. Варенникова, «воспользовавшись ситуацией, США могли бы поставить вдоль советско–афганской границы свою контрольно–измерительную аппаратуру, способную принимать все параметры с опытных образцов нашего ракетного, авиационного и другого оружия, которое проходило у нас испытания на полигонах Средней Азии»[84]. Интерес американцев в этой области был очень велик, ведь после иранской революции возможности контроля со стороны США за пусковыми площадками в Средней Азии значительно ослабли[85].