Золотая осень 1977

— Стоять! Ты арестован! — парировал мою отмазку дядя и дабы придать своим словам ещё большую весомость добавил: — Милиция…

— Вы ошиблись. Я не милиция, — негромко произнёс арестованный поправляя сумку, затем резко рванул вперёд и проскользнув рядом с «душителем свобод» распахнул двери, после чего, как раненый сайгак, ломанулся в начало состава.

— Стоять! — уставшим голосом прохрипели за спиной и, по всей вероятности, присоединились к пробежке.

«Что же делать? Может вырубить его? Не на глазах у всех конечно, а в тамбуре, или между вагонами?.. С одной стороны, а почему бы и нет? Кто это? Кто этот гражданин? Он говорит, что из милиции, но является ли он сотрудником органов на самом деле? Он же мне удостоверения не показал! Может это маньяк какой-нибудь? — убеждал я себя понимая, что никакой это не маньяк, а «всамделишный» милиционер. Кстати говоря, он ведь скорее всего при исполнении и «исполнять» его будет неправильно, ибо он делает свою работу, хоть и коряво, но делает, а я, хоть преступник, но не очень…

— Стоять! — заорал мне в спину псевдо-маньяк.

«Блин, а может всё же в**** ему разок «по щам», ибо разве советские милиционеры ругаются матом? — пронеслось в голове и я, забежав в очередной вагон закрыл межвагонную дверь и присев на корточки выпрямил руку держа ручку двери вверх. — Даже не знаю… Вообще, вырубать, идея плохая. Я сейчас в неадеквате, нервничаю, могу переборщить с «вырубанием» и «вырубить» гражданина окончательно… Нет, это не наши методы!.. Буду применять политику сдерживания! Я еду в этой части состава. Он в другой! Ну, а на станции придётся «дать газку» и убежать. Скорее всего мне не составит труда это сделать, потому как не думаю, что на платформе будет много народа.»

С этой мыслью я и принял первый штурм, который попытался предпринять потенциальный сотрудник.

— Откройте дверь! Немедленно отойдите от двери! — закричал дядя и вновь попытался нажать ручку вниз. Толи сил у него было мало, толи уставший он был, но ручка не опустилась не на миллиметр. Преследователь, ещё что поорал и перестал наседать.

— Парень, что случилось? — произнесли сзади и я, повернув голову увидел взрослого мужчину средних лет под два метра роста и килограмм под сто пятьдесят веса. — Кто там за тобой гонится? Чего ему надо?

Рядом с огромным человеком обнаружились ещё несколько пассажиров, которым также был интересен этот вопрос. Ну конечно. Сериал «Погоня в паровозе», входил в завершающую фазу…

— Товарищи, я милиционер! Вот моё удостоверение! Помогите задержать преступника! — прокричали за дверью.

— Это кто преступник? Ты что ли? — спросила меня полная женщина с корзинками в руках.

— Ну получается, что так, — скорбно сообщил я. — Он мой дядя и я у него деньги взял без спроса.

— Дядя? А почему не спросил?

— Он бы не дал. Жадный очень!

— Товарищи он врёт! Он мне не племянник! — произнесли за дверью.

— Вот! Видите?! Из-за десяти копеек проклял меня во веки вечные!

— Да ну, — не поверил мужик и посмотрел на милиционера за стеклом…

— Ну да, — подтвердил я. — Мне на книжку для школы девять копеек не хватало, вот и взял взаймы дестюнчик лежащий на кухонном столе.

— Дестюнчик… — эхом пронеслось по вагону и народ в негодовании зашумел.

— Он говорит, что милиционер, — в задумчивости напомнил всем «человек гора».

— Да, он в милиции работает, — подтвердил я очевидное и тут же истерично закричал:

— Дядя! Любимый мой! Ну прости ты меня Христа ради! Прости! Я больше никогда у тебя копейки не возьму! Прости!!

От такой неожиданности народ в вагоне опешил и даже вероятный сотрудник органов перестал ломится в дверь.

Дабы не потерять инициативу я напрягся и заорал ещё громче, всеми силами пытаясь «выбить» из себя хоть каплю слёз: — Прости меня пожалуйста! Отдам я тебе твои пятнадцать копеек! Отработаю! Ну хочешь я на колени перед тобой встану! Только не бей! Пожалуйста, прошу тебя, умоляю, не бей меня как в прошлый раз!

Мои потуги «со слезами» увенчались успехом, и я натурально заплакал.

— Аааа… Не бей! Я потом неделю кровью харкал и кровью писал! — выл я под ошалевшие взгляды ненависти, устремлённые на дверь, за которой без сомнения находился маньяк, избивающий ребёнка.

— Что ты врёшь! Товарищи он всё врёт! Я его пальцем не тронул! — выкрикнул, оправдываясь потенциальный сотрудник органов.

— Ага, не бил, — заканючил потерпевший, — а почки до сих пор болят! Отбил ты мне их сильно!.. Аааа!..

Народ негодовал и зло между собой перешёптывался.

— Что ты врёшь?! Товарищи! Он всё врёт! Посмотрите, на него! У него синяков наверняка нет! — привёл логичный аргумент, обвинённый в неталерантном домашнем насилии.

Люд перевёл взгляды с двери в низ, на меня.

— Да! Синяков нет! — подтвердил я восклицая. — Но нет их потому, что ты мешочками с песком меня «обрабатывал»!

— Так он милиционер или нет? — попытался прояснить ситуацию мужчина в шляпе.

— Нет! То есть да… Я работаю в органах… Я его поймать хочу! — стал объяснять псевдо милиционер, — для того, чтобы…

— Для того что бы убить! — фальцетом завизжал я, прерывая «отмазку» преследователя.