Золотая осень 1977

— Ну ничего себе, — зло процедил большой человек и добавил: — А ну-ка паря, отодвинься, сейчас я с этим дядей побазарю…

— Нет! Не надо! — категорически отверг я такую помощь в укрощении маньяка. — Он ведь действительно в милиции работает и вас могут потом в тюрьму посадить. У него всё схвачено…

— Гм… Ну тогда дайка я сюда прислонюсь, — проговорил человек гора и отодвинув меня, своей массой тела наглухо заблокировал дверь.

— Отлично! — произнёс пионер, поднимаясь с колен и уже было собрался начать рассказывать почтенной публике душещипательную историю о том, что дядя делает по ночам с моей родной сестрой, как тот заорал:

— КГБ! Я работник Комитета государственной безопасности! Вот моё удостоверение!.. Немедленно отойдите от двери иначе вы все будете обвинены в помощи особо опасному преступнику!

— Парень он из КГБ! — дрожащим голосом прошептал человек гора разглядывая через стекло двери «ксиву». — Надо открывать…

— Подержите пожалуйста его пять секунд, — попросил я и рванул в противоположную сторону вагона.

В голове запели слова песенки из к/ф «Карнавал»: «Пять минут, пять минут, это много или мало» … Помните их? Отлично. Я тоже помню… Хорошие слова… Жаль только, этих слов в песни нет…Почему? Не знаю, исчезли куда-то… Фразы «это много или мало» в песни которую поёт Людмила Гурченко, просто нет… Не верите? А зря!.. Их действительно там нет…

««Эффект Манделы», мать его!» — не в тему вспомнил я массовое стирание памяти забегая в тамбур. Огляделся и крикнув трём забулдыгам которые было собрались «причастница беленькой»: — Бутылку закройте! — протянул руку к одной из стенок.

Реакция у мужиков оказалась мгновенная и они, присев на корточки закупорили пузырь пробкой.

— Держись! — выкрикнул я и рванул рычаг стоп крана…

Поезд вздрогнул и заскрежетал, после чего стал останавливаться… В вагоне посыпался с полок скарб и началась суета. Я заглянул в вагон и увидел, как, сквозь людскую негодующую толпу, в моём направлении, распихивая взбудораженных граждан, пробирается последователь опричнины, на ходу доставая наручники…

«Блин! Вот же блин! Осознаёт ли он, что если он ко мне пристегнётся, то одному из нас придётся отрубить руку? Он что не понимает, что я музыкант и мне две руки нужны? Думает ли он о том, что при таких раскладах, рука скорее всего будет не моя?!» — с негодованием размышлял я, открывая дверь и перебегая в соседний тамбур.

Забежал в вагон и попросил одного из сидевших там пассажиров чуть подвинуться… Открыл форточку, выкинул сумку с кассетами на рельсы, после этого попрощался с пассажирами и под ошеломлёнными взглядами очевидцев вылез из вагона сам.

Огляделся, подобрал «барахлишко», помахал рукой тычущем в меня пальцами любознательной спутникам и напевая песенку, в которой слов «много или мало» нет, пошёл в сторону жилых домов.

«Интересно, где это я оказался? Ха… вон в далека станция. Значит, чуть-чуть, до Перово не доехали,» — размышлял я, когда отойдя от поезда метров на двадцать услышал звук открывающихся дверей и ставшим уже за сегодняшний день традиционным крик: — Стоять! Милиция!

— Да что ж такое-то! Вот дое****-то! Дел что ль у него других нет кромке как за пионерами бегать! — с неудовольствием прошептал я, переходя на бег.

* * *

Преследователь от меня сначала заметно отстал, а затем и вовсе потерялся… Чтобы закрепить достигнутый успех я сел на первый попавшийся автобус и проехал три остановки.

«Гм… В Перово, я уже вроде распространял… — глядя на смутно знакомую пятиэтажную школу подумал распространитель. — Ну да ладно. Время прошло уже достаточно много, поэтому пораспространяю ещё, раз уже так вот получилось…»

Глава 31

Дождался перемены и зашёл в здание.

Жаждущих музыки в школе было предостаточно, поэтому дабы не терять времени я направился к лестнице. Своё «грязное дело» я решил начать с пятого этажа и потихонечку спускаться вниз, распространяя попсятину налево и направо… Ребята из этого учебного заведения были не навязчивыми, любознательными и благодарными, поэтому на пятом и четвёртом этажах всё прошло, как говорится, «без шума и пыли».

На третьем же этаже ко мне подошли два парня без пионерских галстуков, с прикрепленными на лацканах пиджака комсомольскими значками. По виду парни были мне ровесники, ну или быть может чуть постарше. На рукавах у них были красные повязки.

«Всё ясно. Дежурные. Сейчас приставать будут. Походу дела пора сваливать,» — подумал я, застёгивая сумку с кассетами и перекидывая её через голову.

— Здорова! — произнёс парень с кучерявыми волосами.

— Здорова, — ответил я, прикидывая через какой лестничный проём мне лучше сваливать.

— Слушай. Это ты «Белые розы» и «Третье сентября» поёшь? Это твои песни?

— Ну да, — почти не соврал я. — Пою я…

— Слушай, — с азартом сообщил второй комсомолец и взял меня за плечо, — да это же просто класс! Ты молодец! Я уже неделю слушаю только твои песни! Я их у Серёги переписал! А Юля, это твоя сестра или одноклассница? Моей сестре и её подружкам песня очень нравится! Они просто в восторге!