Золотая осень. Сборник им. С. А. Есенина

С тихим вскриком, снежным стоном
ночь на головы спадает
и своим святым законом
мне покой с надеждой дарит.

В этот теплый белый вечер

жизнь мне ляжет на ладони.
Мысль, блуждающую вечно,
ветер памяти догонит.

И тоской виски овеет,

заморозит кровь бессильем,
да печалью пожалеет
и согреет желто-синим.

Все, что было, все, что будет,

тень, дрожащая, расскажет.
А мечты мой дух погубят
и, смеясь, глаза завяжут.

И отыщет тропку в сердце

меланхольный спутник снега.
Грусть зайдёт ко мне погреться,
не найдя нигде ночлега…

И, накрывши мир мой пледом,

ночь с друзьями удалится,
а за ней, крадучись следом,
вновь вернётся день-убийца.

Человечек, сделанный из неба

Человечек, сделанный из неба
подойдёт,
когда ты будешь плакать.
И дождём твоим навзрыд мостя ступени,
уведёт к себе,
где в солнца паутине
успокоишься,
и будешь мирно спать,
пока он не умрёт.

Хорошо!

Солнце рассыпалось по снегу искрами.
Небо прозрачно до самого донышка.
Истинно говорю вам, искренне:
хорошо-то как!

И будет осень

И будет осень
Будет ветер
Будут грозы
И облака
И снег
И листопад
Утихнет плач
И высохнут все слёзы
По мне
Родившемуся как то
Невпопад

И будут дни идти

Лететь года
Столетья
Вернётся всё
Давным-давно
На прежний лад
И будет осень
Будет ветер
Будут грозы
И облака
И снег
И листопад

Сергей Берсенев Москва

Сердце матери

Ты всегда был внимательным,
ты – заботливый сын…
Сердце бьётся у матери,
как на стенке часы.
То бежит от волнения,
то – замедленный ход…
А в упряжке со временем
очень редко идёт.
Перед Богом ответствует —
что придумал ты сам:
и за шалости детские,
и за мёд по усам,
и за то, чем не радуешь,
покидая гнездо,
кривды, путая с правдами,
где – добро, а где – зло.
Ты давно не на вытяжку —
спуску нет никому…
Сердце матери выдержит
и суму, и тюрьму.
О тебе извещения —
под копирку, точь-в-точь…
Сердце ждёт возвращения,
будь то день или ночь…

Покинуть бы город…

Покинуть бы город, в который ещё не вернулся…
Забыть его гонор хотя бы на месяца три…
И внутренний голос упрямо твердит: «Повинуйся!
Сомнения точку в конце предложенья сотри!»
Доверюсь вагону, и в нём же, набитом – обратно…
Не станет препонов чинить пассажиру Господь.
До шумных ли улиц, дворцов и костюмов парадных?
Душа просит света, и к светлому тянется плоть.
Июль за июнем отправился в долгую спячку…
По августу – к дате, где значится слово «отъезд».
И чувствую, будто проверенным нюхом собачьим,
что с каждой минутой – сложнее в экзамене тест.
Так трудно решиться: поступок, наверное – подвиг…
И будни сигналят, и воздух глубинки пьянит…
Живая страница… Открытая, чистая – подле…
Не дай Бог – приснилось, а утро придёт, осквернит…

Глухомань