Золотая осень

«Правоохранительные» органы не владели действительно правовой методикой борьбы с коррупцией, когда доказательства в большинстве своем собираются до ареста подозреваемого. И потому им приходилось «создавать» доказательства, опираясь прежде всего на рабочую гипотезу: в условиях тотального характера коррупции практически любой руководитель нарушает закон. К. Майданюк утверждает: «Следователь может фамилии не знать, но заранее предполагает, какая должность откуда и что «черпает». А раз так, то и доказательства найдутся. Возникает презумпция виновности, человека арестовывают, а уж потом… Отсюда — произвол, беззакония, ошибки»[527].

Расследование в Бухарской области привело следователей к выводу о том, что в системе коррупции участвует почти все общество. Все виновны, но посадить следует тысячи, а не миллионы. Таким образом преследования приобретали произвольный характер. Следователей интересовали только люди, которые могли вывести их на ЦК КПУ, который они сочли «штабом мафии». В этом выводе была своя логика, естественная для человека, воспитанного в СССР: за все в республике должен отвечать ЦК Компартии. ЦК — организатор всех социальных явлений. Если социальное явление признано законом преступным, значит преступен ЦК КПУ. Теперь оставалось только найти доказательства. Для этого нужно было «пройти» цепочку от уже арестованных людей до руководства Узбекистана.

Усиливалось давление на Узбекскую парторганизацию и по партийной линии. По инициативе завсектора среднеазиатских республик Г. Смирнова и с одобрения Андропова Лигачев провел жесткую беседу с первым секретарем ЦК КПУ Ш. Рашидовым[528]. Через два месяца, 31 октября 1983 г., хозяин Узбекистана скоропостижно скончался, что породило легенду, будто он был убит при аресте, как Амин в Кабуле.

Маховик раскручивался все быстрее после смерти Андропова. Если в 1980 г. было выявлено 6024 взяток, а в «андроповском» 1983 г. — 8568, то в 1985 — уже 10561. Близкая картина наблюдается и по более распространенному преступлению «хищение». Если в 1980 г. было зафиксировано 67410 преступлений, охарактеризованных как «хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем присвоения, растраты либо злоупотребления служебным положением», то в 1983 г. таких преступлений было выявлено уже 79594, в 1984 г. — 85087. При этом коэффициент преступности в большинстве республик, включая Узбекистан, где деятельность правоохранительных органов приобрела наибольшую известность, укладывался в показатель 20–26 разоблаченных преступлений на 100 тыс. жителей. Больше этого были показатели в России (38,2) и Белоруссии (31,7), а безусловным рекордсменом был Казахстан (57,7)[529]. Таким образом реальная статистика преступности не соответствовала географии публичных разоблачений. Понятно, что среди тысяч арестованных высокопоставленные чиновники составляли считанные единицы, а остальные были простыми советскими людьми. Ведь взяткой могли счесть и коробку конфет, и доплату за работу электрика или зубного врача в пять рублей.

???

??? Герулайтис ???

Вопреки распространенному мифу о «возвращении к застою» после смерти Андропова, при Черненко кампания по борьбе с коррупцией продолжала нарастать. Черненко «дал добро» на арест бывшего первого секретаря Бухарского обкома КПСС А. Каримова. По словам следователей Т. Гдляна и Н. Иванова «это был очень важный прецедент — за несколько десятилетий первый случай привлечения к уголовной ответственности партийного руководителя столь высокого ранга»³⁴. Слова «за несколько десятилетий» можно читать: «впервые с 1953 г.»

К концу следствия по делу Каримова в июле 1986 г. у него (и его родственников) было изъято более 6 миллионов рублей (основная часть — в золотых монетах)⁴⁰. Эта сумма была для подавляющего большинства жителей СССР совершенно запредельной, не укладывающейся в сознание. По данным Майданюка руководителям Министерства хлопкоочистительной промышленности Узбекской ССР и их сообщникам, севшим на скамью подсудимых в августе 1986 г., удалось украсть из казны свыше 2 миллиардов рублей. В 1979–1983 гг. приписки составили свыше 4 миллионов тонн хлопка[530]. После работы следственных групп в Бухарской области 11 первых секретарей райкомов были исключены из партии и в большинстве своем отправлены на скамью подсудимых, 5 чиновников разного уровня, в том числе первый секретарь обкома — приговорены с расстрелу[531]. Каримову смертную казнь все же заменили заключением, и он до сих пор сидит в комфортабельной тюрьме. По утверждению Т. Гдляна «За четыре года, с июня 1984 по сентябрь 1988, в многострадальном Узбекистане смещены 58 тысяч ответственных работников»[532].