Золотая осень

— Ну а представьте себе, что будет, в том числе с продовольствием, если начнутся перебои с электроэнергией, горючим, металлом, — парирует Байбаков и рассказывает, как обстоят дела с добычей нефти в Сибири, на Севере. Новые, неосвоенные районы, труднейшие условия, колоссальные затраты…

Кстати, он первым дал мне понять, что многие проблемы страны, в том числе финансирования сельского хозяйства, имели бы решение, если б не «заповедные зоны», доступ в которые запрещен.

Такой заповедной зоной являлся прежде всего оборонный комплекс. Вот уж где действительно можно было поджимать, урезать и выскребать, ибо темпы увеличения военных расходов намного опережали общий рост национального дохода»[388]. Так в сознании Горбачева и его единомышленников формировалась увязка реформ и процесса разоружения.

Продвижение проекта Продовольственной программы ускорилось в начале 1982 г. Весной 1982 г. Брежнев, как мы видели, решил выдвинуть вперед Андропова и несколько активизировать преобразования системы экономических отношений. Брежнев стал употреблять слово «перестройка»[389]. Продовольственная программа оказалась кстати. К тому же ее принятие было благовидным поводом для созыва Пленума, на котором должен был быть перемещен Андропов.

Но тут серьезное сопротивление планам Горбачева оказал министр мясной и молочной промышленности Антонов, ведомство которого планировалось включить в Агропром. «Антонов пользовался очень большим авторитетом и имел огромный опыт управления мясомолочной промышленностью, — вспоминает бывший работник министерства Ю. Шумахер, — он руководил ею еще до Хрущевской реформы, ликвидировавшей министерства. Тогда его направили послом в Китай, где положение было совсем не простым. Антонов показал себя умелым политиком, сумел тогда избежать открытого разрыва. Как только министерства были восстановлены, Антонов вернулся на свое привычное место. При нем министерство мясомолочной промышленности стало организующим фактором не только своей отрасли, но и всего сельского хозяйства. Авторитет Антонова был так велик, что он мог прилюдно указать Горбачеву на его некомпетентность, как мальчишке. Естественно, что Горбачев терпеть его не мог»[390].

Практичные министерские управленцы не впервые встречались с «крестьянским эгоизмом» партийных боссов и противостояли ему как могли. Хозяйственники не без оснований считали себя более компетентными работниками, чем выходцы из деревни, которые руководили из партийных штабов. Горбачевские идеи не выдерживали их критики уже потому, что модернизация перерабатывающей промышленности требовала не меньших затрат, чем развитие сельского хозяйства. Руководители большинства смежных с сельским хозяйством отраслей не расходились с Горбачевым в необходимости индустриализации сельского хозяйства. Но их концепция исходила не из одномоментного переустройства управления сельским производством на началах всеобщей рационализации и «стирания различий между городом и деревней», а из обратного — превращения сельскохозяйственных предприятий в организующие анклавы на селе, постепенно упорядочивающие сельскую жизнь в соответствии с ритмом налаженного промышленного производства. Такой «эволюционизм» не устраивал Горбачева по двум причинам. Во–первых, он не соответствовал его политическим планам, так как не предусматривал реформ и перестроек. Во–вторых, осуществление планов промышленников подрывало господство «помещиков» в регионах, что могло лишить Горбачева его социальной базы.

Если отвлечься от конкретной ситуации начала 80–х гг., то в этой первой реформе Горбачева можно заметить формирование уже в этот период основной стратегической линии будущей Перестройки — ее антиведомственной направленности. Антиведомственность, проявлявшаяся первоначально спонтанно, затем станет стержнем антибюрократической революции 80–х гг., в которой горбачевская группа в высшем руководстве страны окажется одним из инициаторов наступления на бюрократические структуры. Другая сторона этого же направления политики Горбачева — поддержка региональных интересов против центральных, что также будет иметь далеко идущие последствия. В этом смысле события, связанные с принятием Продовольственной программы, имели важное политическое значение. И не случайно, что здесь не обошлось без борьбы.