Золотая осень

А тем временем смелые инициативы проявлялись не только в Москве. Приближение эпохи перемен чувствовали на местах. Вот и в Свердловской области показал себя инициативный лидер, готовый постучать в ворота Москвы.

Ровестник Горбачева еще не знал, что сменит его на московском престоле всего через десятилетие.

Борис Николаевич Ельцин родился 1 февраля 1931 г. в селении Бутка Свердловской области в крестьянской семье. Дед и отец подвергались репрессиям в 30–е гг. «Социальное происхождение» похоже на горбачевское — довольно типичное для того времени. Затем отец стал инженером–строителем.

Истоки необычайной «пробивной энергии» Ельцина часто ищут в его детстве. Такой подход не лишен оснований. Тяжелая жизнь маленького Бориса воспитала в нем выносливость и способность к аскетическому образу жизни.

Тяжелое детство еще в раннем возрасте привело Ельцина, как и Горбачева, к мысли о необходимости делать карьеру: «Уже в первую военную зиму к нам вернулся голод. Бывало, Боря возвращался домой из школы, садился в угол комнаты и начинал безысходно стонать: «Есть хочу–у, не могу–у–у»… В Березниках в большинстве магазинов распределителей, где отоваривались продуктовые карточки, существовало по два отдела — для раздельного обслуживания рядовых работников и представителей администрации. Мы получали продукты в общем отделе. Нам давали непросеянную муку, прогоркшее масло, иногда — рыбу. В соседнюю секцию нас, естественно, не пускали. Но Боре каким–то образом несколько раз удалось туда проникнуть (мальчишеское любопытство преград не знает). Там, как он позднее рассказывал, имелись сыр, пшеничный хлеб, мясные консервы и многое другое, нам недоступное. Именно тогда довелось мне услышать от него признание: «Мама, несмотря ни на что я буду начальником». Да, да, «начальником», я хорошо запомнила это слово," — вспоминала Клавдия Васильевна Ельцина[407].

В детских впечатлениях можно найти истоки и неуклонного продвижения Ельцина по карьерной лестнице, и «борьбы с привилегиями», и стремления к ним. В это же время маленький Боря, почти одновременно с маленьким Мишей, стал самостоятельно читать Ленина, что по тем временам было необычно для школьника[408].

Кроме сходства между начальными этапами биографий Ельцина и Горбачева есть качественное различие — Ельцин рано оторвался от сельской среды — семью бросило в горнило индустриализации. Ельцинский характер был типичным продуктом «барачной России», скученности людей в еле пригодных для жизни общежитиях. «Борис Ельцин, — пишут его биографы В. Соловьев и Е. Клепикова, — представитель первого поколения тесной барачной общины, еще пробавлявшейся революционной героикой и ярым патриотизмом военного времени. Его барак — до сотни человек — самозабвенным хором выводил по случаю любого семейного праздника песни времен гражданской войны… Барак для него — родина, традиция, народ. Особая физиология барачного бытия — это отсутствие личной потаенной жизни, быт, совместный интим, жизнь на виду у всех. Как комментирует сам Ельцин: «Ссоры, разговоры, скандалы, секреты, смех — весь барак слышит, все все знают»"[409]. Здесь люди становились одной семьей, впитывая коллективисткие и уравнительные идеалы, вместе преодолевая невзгоды. В бараках формировался коммунистический характер Ельцина — человека, первоначально чуждого «мелкособственническому мещанству». Для него долгое время очень большое значение играли идеалы справедливости, он не мыслил себя без шумного многолюдия вокруг, привык постоянно бороться за лидерство в коллективе — сначала в барачном, затем в студенческом, затем в строительном.

Лидерство Ельцина часто дорого обходилось «ведомым» – авторитарный склад ума и конфронтационный характер часто заставляли лидера вести себя по принципу «Главное ввязаться в драку, а там увидим». Ельцин предпочитал действовать в экстремальных условиях. Характерна такая история о летнем приключении группы школьников, в которой лидировал Ельцин: «Плывем мы, вдруг вверху, в горах, заметили пещеру, решили остановиться и посмотреть. Вела–вела она нас, вела, и вдруг вывела куда–то вгубь тайги. Туд–сюда, не можем понять, где мы. Короче говоря, заблудились, потеряли нашу лодочку. Почти неделю пробродили по тайге… Болотную жижу вместе со мхом складывали в рубашку, отжимали ее, и ту жижу, что текла из рубашки, пили. В конце концов мы все–таки вышли к реке, нашли нашу плоскодонку, сориентировались, но из–за грязной воды у нас начался брюшной тиф. У всех. Температура — сорок с лишним, у меня тоже, но я на правах, так сказать, организатора, держусь… Около одного железнодорожного моста решил, что все равно нас заметят, пристал к берегу и сам рухнул. Нас действительно заметили…»[410]