Золотая планета. Пасынок судьбы

– Я могла плохо искать. Пропустить. Я же человек! И еще… Помнишь, я тогда начала говорить в коридоре, когда ты ударил Рубини по носу?

Я кивнул.

– Что есть одна девушка, но не из первой сотни?

– Да. Знаешь, кто это?

– Ну, кто же?

– Принцесса Изабелла.

Я вновь рассмеялся, искренне и от всего сердца.

– Эмма, чтобы ты знала, принцесс охраняют ангелы-хранители. Это такие молоденькие девочки лет от восемнадцати и до тридцати пяти. Я вчера, да и позавчера, достаточно на них насмотрелся. Даже дворцовая стража, те ребята в черном, не допускаются к этому. А ее охраняли здоровые молодчики. Так что это не принцесса, однозначно.

– Ну, не знаю… – Эмма задумалась. – Но она подходит по всем твоим параметрам.

Я пожал плечами. Мало ли людей подойдет под мои скромные параметры? Наличие брата, сестры и кузена определенного возраста?

– И твою Бэль тоже зовут Изабеллой? – не унималась она.

– Ты знаешь, сколько Изабелл на планете? Это одно из самых распространенных имен. Сколько ты встретила их, пока копала? А сколько среди них модов?

– Много. – Она задумалась. – И модов штук десять. И четверо точно с белыми волосами.

– Вот видишь! – Я усмехнулся. – Но допустим, это она. И что? Это что-то изменит? Я смогу смотреть ей в глаза оттого, что ее мать – правительница планеты?

Молчание.

– Помнишь, ты говорил Карине, что тебя найдет настоящая принцесса, и ты ее…

Я вновь рассмеялся. О, святая наивность!

– А что я еще должен был сказать Карине, Эмма? Или ты предлагаешь мне стать альфонсом? Найти себе принцесску или аристократку, спрятаться за ее юбку, решить с помощью ее громил свои проблемы, затем, лечь на диван и не знать горя?

Эма открыла рот от удивления.

– Но… Я думала… Ты серьезно тогда…

– Я серьезно. Но только начну я с того, что я буду защищать ее. Может не кулаками, как-то иначе, но только не прячась за чьей-то юбкой. Всё, Эмм, прости меня, но я хочу посидеть в одиночестве.

Она поднялась, направилась к двери, затем обернулась.

– Хуан, может, если тебе все равно… Ты сделаешь, что обещал? Я ведь исполнила твое требование.

Я с таким презрением оглядел ее снизу вверх, что она непроизвольно отшатнулась.

– Эмма, неужели ты такая дура, и не понимаешь, как низко пала со своей лотереей?

– Но я…

– Тебе так нравится быть опустившейся блядью без собственного мнения? Пусть даже блядью с деньгами и влиянием семьи?

Молчание. Долгое-долгое. Она порывалась что-то мне сказать, открывала рот, но тут же его закрывала. Наконец, увидев что-то на полу, воскликнула:

– Ой, а что это?

"Это" оказалась визитка Сильвии – кусочек позолоченного пластика, инкрустированный драгоценными камешками. Видимо, вчера, снимая брюки, не заметил, как она вылетела из кармана.

Карточка эта, даже без учета стоимости камней и золота, сама по себе произведение искусства. Одна работа ювелира в ней, ручная работа, стоит больше маминой зарплаты. Оно и понятно, личный номер сеньорита Феррейра абы кому не дает, а те, кому дает – достаточно состоятельные люди, чтобы продемонстрировать им шик, богатство и превосходство семьи Феррейра над остальными, даже в такой мелочи.

– Так это что, все правда? – Ее изумление было… Таким искренним и огромным, что мне вновь захотелось рассмеяться.

Она вроде бы поверила мне под конец моего рассказа, слишком эмоционально я вел повествование, со слишком многими деталями и подробностями, но верила как бы издалека. Дескать, пока не потрогаю руками, все ваши россказни останутся сказками. Теперь же, покрутив визитку в руках, мои сказки обрели для нее предметность. А следовательно, абсолютно все, сказанное мною, превратилось в грубую недвусмысленную реальность.

– И ты правда видел инфанту?

Я лишь устало прикрыл глаза.

– Эмма, тебе пора.

На этот раз она не спорила.

– Да, конечно. Ты действительно их видел… И теперь не хочешь…?

Я скривился. Что еще ожидать от куклы с мозгами Эммы? Шимановский, простачек-титуляр с окраины, из бедной семьи, сын проститутки, окунулся в мир высшего света, с ним заигрывала самая богатая девушка на планете… А теперь он сидит и добровольно от этого мира отказывается?

Ей не понять. А объяснять я не буду.

Я встал и побрел в кухню. Чего-то нашел, подогрел, съел, не почувствовав вкуса. Разговор с Эммой пошел на пользу – я перестал хандрить и задумался о практических своих шагах. Что-то надо делать, но вот что?

Додумать не получилось. Я услышал шум открывающейся двери, резко открывающейся, от толчка, и поспешил в коридор, группируясь и готовясь к бою. Закрыть ее за Эммой я не сообразил – протормозил.

К счастью, мои опасения не оправдались, это вновь оказалась Эмма. Но это была не та Эмма, что заходила полчаса назад: глаза ее пылали бешеным огнем, огнем какой-то непонятной решимости.

– Шимановский, раз такое произошло, значит, у тебя больше нет девушки? – сходу заявила она. Я растерялся.

– Нет. Но…

Дальнейшие мои протесты потонули в огне ее решимости: она, словно танк, поперла вперед, схватив меня за грудки, и потащила в спальню.

– Ты мне обещал. Я сделала для тебя работу, и ты мне должен.

– Эмма, я не…

Мои протесты и робкие попытки сопротивления оказались бесполезны.