«Золотая подкова»

Разумеется, в настоящее время миссис Эшкрафт подозревает, что муж вовсе не собирается к ней возвращаться, а просто рассматривает ее как источник дохода. Я пытался уговорить ее воздержаться от денежных переводов, но она и слышать об этом не хочет, виня себя во всем случившемся с ним. Она считает себя ответственной за нынешнее состояние мужа, которого она довела до этого глупой вспышкой ревности. Она не собирается ничего предпринимать из опасения причинить ему еще больший вред и проявляет в этом несокрушимое упорство. Ей хочется вернуть его, хочется, чтобы он бросил дурную привычку, но она готова высылать ему деньги до конца жизни даже если он к ней не вернется. И все же она хотела бы знать, на что может рассчитывать и чего следует ожидать, чтобы покончить наконец с дьявольской неуверенностью, в которой ей приходится пребывать.

Итак, мы хотим, чтобы ты нашел Эшкрафта. Мы хотим знать, есть ли хоть малейший шанс, что он снова станет человеком, или с ним покончено. Таково твое задание. Разыщи его, узнай о нем все, что только сможешь, и тогда мы посмотрим и решим, стоит ли им встречаться есть сможет она как-то повлиять на него или нет.

— Попытаюсь, — сказал я. — Когда миссис Эшкрафт высылает ему ежемесячный перевод?

— Первого числа.

— Сегодня двадцать восьмое. Таким образом, у меня три дня, чтобы развязаться с делом, которым я сейчас занимаюсь. У тебя есть его фото?

— К сожалению, нет. Миссис Эшкрафт в минуту гнева уничтожила все, что напоминало ей о нем.

Я встал и взял шляпу.

— Увидимся второго, — сказал я и вышел.

Первого числа днем я отправился на почту и разыскал Ласка, работавшего тогда инспектором отдела корреспонденции, высылаемой до востребования.

— Мне тут дали знать об одном жулике, — обратился я к нему, — который будто бы получает корреспонденцию в одном из окошечек. Ты бы не мог стукнуть мне, что это за парень?

Почтовые инспекторы связаны по рукам и ногам разными инструкциями и предписаниями, запрещающими им оказывать помощь частным детективам за исключением некоторых уголовных дел. Но если инспектор — твой приятель, то вовсе не обязательно вдаваться в подробности; ты ему врешь, чтобы на всякий случай обезопасить его, а уж верит он или нет, значения не имеет.

Вскоре я снова спустился вниз и принялся расхаживать туда-сюда, держа в поле зрения окошечки от А до Д. Почтовый служащий, обслуживающий их, был предупрежден, что должен подать мне знак, когда кто-нибудь спросит корреспонденцию для Эшкрафта. Письмо миссис Эшкрафт могло и не успеть дойти, но я не хотел рисковать. Я находился на посту до самого закрытия почты.

На другой день, в начале одиннадцатого, служащий подал мне знак. Низкорослый мужчина в синем костюме и мягкой серой шляпе только что отошел от окошка с конвертом в руках.

Лицо у него было землистое, он тяжело шаркал ногами, а его одежда явно нуждалась в щетке и утюге.

Он подошел прямо к конторке, возле которой я стоял, бесцельно перебирая разные бумажки, и вытащил из кармана большой конверт; я успел заметить, что на конверте наклеена марка и надписан какой-то адрес. Держа конверт надписанной стороной к себе, он вложил в него полученное в окошке письмо, затем лизнул край конверта. После этого он тщательно заклеил конверт и направился к почтовым ящикам. Мне ничего не оставалось, как прибегнуть к испытанному и надежному приему: догнав, я приблизился к нему и сделал вид, что поскользнулся на мраморном полу, ухватившись за него якобы для равновесия. Получилось это у меня неудачно — на полпути к незнакомцу я поскользнулся по-настоящему, и мы оба рухнули на пол, сцепившись, как два борца.

Я быстро вскочил, поднял его, бормоча извинения, и почти оттолкнул в сторону, чтобы поднять письмо, лежавшее на полу надписанной стороной вниз. Подавая ему конверт, я будто ненароком перевернул его и прочитал адрес: «Мистеру Эдуарду Бохэннону, кафе «Золотая подкова», Тихуана, Байя, Мексика».

Итак, я достиг своей цели, но выдал себя: вне всяких сомнений, человечек в синем костюме прекрасно понял, что меня интересовал именно адрес.

Пока он опускал письмо в почтовый ящик, я отряхнулся. На обратном пути незнакомец прошел не мимо меня, а направился к выходу на Мишн-стрит. Я не мог допустить, чтобы он ускользнул со всей имеющейся у него информацией. И не хотел, чтобы он предупредил Эшкрафта, прежде чем я до него доберусь. Пришлось прибегнуть к другому приему, столь же древнему, как и предыдущий. Я двинулся следом за человечком.

Когда я поравнялся с ним, он как раз повернул голову, чтобы проверить, не следят ли за ним.

— Привет, Микки! — обратился я к нему. — Что слышно в Чикаго?

— Вы меня с кем-то спутали, — холодно проронил он. — Я никогда не был в Чикаго.

У него были светло-голубые глаза со зрачками как кончики иголки — глаза человека, употребляющего морфий или героин.

— Не валяй дурака, — возразил я. — Сегодня утром ты сошел с поезда.

Он остановился посредине тротуара и повернулся лицом ко мне:

— Я? За кого вы меня принимаете?

— Ты — Микки Паркер. Голландец дал знать, что ты едешь сюда.