«Золотая подкова»

Лэйла тут же заняла ее место возле меня. Ей было максимум восемнадцать, она была немного полновата, еще ребенок. У нее были короткие вьющиеся каштановые волосы, обрамлявшие круглое, детское личико со смеющимися нагловатыми глазами.

Я и ей заказал выпивку, а сам взял еще бутылку пива.

— О чем ты думаешь? — спросил я у нее.

— О выпивке. Она мило улыбнулась. Улыбка у нее была такая же детская, как и прямой взгляд карих глаз — О целых галлонах выпивки.

— А кроме этого?

Я понимал, что смена девушек была неслучайной.

— Ты, кажется, разыскиваешь моего друга, — сказала Лэйла.

— Может, и так. А кто твои друзья?

— Ну, например, Эд Бохэннон. Ты знаешь Эда?

— Нет… пока нет.

— Но ведь ты его ищешь?

— Ага.

— А в чем дело? Я могла бы дать ему знать.

— Не нужно, — сказал я. — Этот твой Эд чертовски недоступен. А ведь речь идет о его шкуре, а не о моей. Я закажу тебе еще стаканчик и сматываюсь.

Она вскочила с места:

— Постой, может, мне удастся его найти. Как тебя зовут?

— Пусть будет Паркер, — ответил я. Это была первая фамилия, которая пришла мне в голову и которой я уже воспользовался, разговаривая с Райеном.

— Подожди, — сказала она, направляясь к двери, расположенной в глубине зала. — Пожалуй, я все же разыщу его.

— Я тоже так думаю, — отозвался я.

Спустя десять минут в бар вошел мужчина и направился прямо к моему столику. Это был светловолосый англичанин лет сорока, с ярко выраженной внешностью опустившегося джентльмена. Правда, он еще не достиг последней степени падения, но мутные голубые глаза с мешками под ними, смазанная линия рта и серый цвет неопровержимо свидетельствовали о неуклонном окатывании вниз. Его еще можно было назвать довольно привлекательным, он сохранил кое-что от прежнего обаяния.

Усевшись напротив, он спросил:

— Вы меня искали?

— А вы Эд Бохэннон?

Он кивнул.

— Таксу замели пару дней назад, — сказал я, — думаю, сейчас он возвращается в свою тюрягу в Канзасе. Он знал, что я буду в здешних краях, и просил известить вас.

Он скривил губы и бросил на меня быстрый взгляд:

— Он вам еще что-нибудь сказал?

— Сам он мне ничего не говорил, а дал знать через одного парня. Я его не видел.

— Вы здесь пробудете еще немного?

— Два-три дня, — ответил я. — Мне нужно еще кое-что уладить.

Он улыбнулся и протянул мне руку.

— Спасибо за сообщение, Паркер, — сказал он. — Если хотите, прогуляемся вместе, я угощу вас кое-чем хорошеньким.

Я не возражал. Мы вышли из «Золотой подковы», и он привел меня по боковой улочке к дому из необожженного кирпича, стоявшему на краю пустыря. Когда мы вошли в комнату, он сделал мне знак подождать, а сам удалился в соседнюю.

— Чего бы вы выпили? — крикнул он через дверь. — Водки, джина, шотландского виски…

— Лучше всего последнее, — прервал я этот каталог.

Он принес бутылку «Блэк энд уайт», сифон с содовой и стаканы, и мы сели выпивать. Пили и разговаривали, пили и разговаривали, и оба делали вид, что опьянели больше, чем на самом деле. Кончилось тем, что мы упились в стельку.

Бесспорно, это было состязание в выдержке. Он пытался намочить меня, как губку, чтобы затем выжать все мои секреты, а я старался проделать то же самое с ним. Ни один из нас не мог похвастаться особым успехом.

— Знаешь, — сказал он, когда уже стало смеркаться, — я просто осел. У меня есть жена… лучшая женщина в мире. И она хочет, чтобы я вернулся к ней и вообще…

А я сижу и накачиваюсь… да еще покуриваю. А мог бы кое-чего достичь в жизни… Я архитектор, понимаешь? Да еще какой! Но я запутался… Связался с этими людьми. И теперь не могу порвать. Но я вернусь… серьезно.

Вернусь к моей женушке, лучшей женщине в мире. Покончу со всем этим. Посмотри на меня, я похож на наркомана?.. Да что ты! Ни за что на свете! Я лечусь, вот в чем дело. Сейчас я тебе покажу… закурю… Ты увидишь я могу курить, а могу и не курить.

Он, пошатываясь, поднялся с кресла, неверными шагами прошел в соседнюю комнату и вернулся неся с собой приборы для курения опиума — все из серебра и слоновой кости, на серебряном подносе. Поставив поднос на стол, он пододвинул мне трубку:

— Можешь покурить за мой счет, Паркер.

Я ответил, что предпочитаю остаться при своем виски.

— А может, хочешь порошка? — подначивал он.

Но я отказался и от кокаина; тогда он развалился на полу возле столика, приготовил себе трубку, и комедия продолжилась — он курил, а я не жалел виски, и оба мы тщательно следили за своими словами, одновременно стараясь развязать язык другому.

Я уже изрядно накачался, когда в полночь явилась Лэйла.

— Я вижу, вы неплохо развлекаетесь, ребята, — со смехом проговорила она, наклонилась и поцеловала англичанина в растрепанные волосы. Затем уселась за стол и потянулась за бутылкой.

— Великолепно, — заверил я ее, хотя вряд ли это прозвучало убедительно.

— Тебе надо всегда быть под газом, малыш. Ты от этого только выигрываешь.

Не помню, что я ей на это ответил. Помню только, что сразу после этого улегся на пол возле англичанина и уснул.