Золотая пуля

Не знаю, что это было. Боже, если ты смотришь. Сделай что-нибудь. Сделай, ты же можешь. На милость твою уповаю.

А мать Джека я несколько раз видела издалека. Вроде она индианка, смотрит молча, равнодушно, потом уходит в дом. Джек не похож на индейца, скорее на отца – такой же белобрысый. Только глаза темные, как у матери. Я как-то спросила про мать, он только зубы сжал и головой мотнул.

Однажды мать Джека зашла к нам по какой-то надобности. Кукурузной муки попросить или масла, не знаю. Я в это время во дворе сидела, задумалась, тут мать меня и увидала.

И как закричит:

– Не сиди как скво! – Я ноги-то и подобрала и села прямо, как леди. А мать Джека вздрогнула и пошла быстрее. Тут-то я и поняла, что она понимает по-английски. Ей-ей, понимает.

Я вот снова представила, как вырасту и поеду в Новый Орлеан. И как буду сидеть в экипаже, а джентльмены будут снимать шляпы и кланяться.

И мне как-то легче, что ли. Там даже вежливой не нужно быть.

* * *

Не было дня, чтобы я не думала о самоубийстве.

Интересно. Это началось с похорон отца.

Я словно немного со стороны наблюдаю сейчас за собой. Не вмешиваясь.

Сегодня почему-то эта тяга очень сильна. Сильна как никогда. Тяга сильна никогда.

Хочется наконец закончить эту тягомотину. Эту жизнь.

Это приключение без желания и конца.

Только Бог говорит: нельзя.

Он вообще любит запрещать все веселое.

Ничего. Ничего.

* * *

Бетти прошла по краю перил и прыгнула вперед. Перед ней раскинулась, словно в один необычный растянутый миг, вся гладь реки.

Веревка натянулась.

* * *

Может, в какой-то момент они расслабились. Мормон и Джек. И уже не так внимательно смотрели на восток.

Может, счастье заполнило их без остатка, так, что даже места ни для чего другого не осталось.

Я проснулась, как от толчка. Точно кто-то ткнул меня острым локтем в ребра.

Вставай, Бетти.

Почему-то я сразу поняла, что беда нас наконец настигла. Вчера я долго маялась, не находила себе места, тоска тянула душу, мать даже накричала на меня, потому что я ходила туда-сюда, как слепая, и все роняла. Она закричала на меня, а потом поймала мой взгляд и осеклась. И больше не кричала.

Потом даже плеснула мне виски в молоко. Но даже молоко с виски меня не согрело. А только чуть притупило тревогу, словно я смотрела на себя со стороны.

Я не знаю, что это было. Просто ныло и ныло в животе, словно я что-то важное забыла.

А вот сегодня я проснулась с чувством большой беды. Только еще не знала какой.

Какой беды.

Какой.

Сердце сжалось так, что я совсем не могла дышать. Я заставила себя встать и сидеть, дыша – раз, другой, третий, пока дыхание не восстановилось. Нет, это всего лишь кажется. Ничего плохого не происходит…

А потом раздался стук в дверь.

* * *

Джек всегда держит слово. В это утро он встал пораньше и пошел на смотровое место. И держал караул.

И увидел их. Пришельцев.

– Люди, – сказал Джек, когда мы открыли дверь. Мормон из-за холодов спал не в конюшне, а в доме. Я с неудовольствием отметила, что он пришел откуда-то со стороны маминой кровати.

Хотя я видела их с Джеком. Это ничего не значит. Ерунда.

– Люди с востока, – повторил Джек. – Один, кажется, однорукий. Но точно не видел.

Мормон помедлил и кивнул. Хорошо.

– Тебе надо уезжать, – сказал Джек. – Они совсем рядом. Хорошо, что мне сегодня не спалось.

Тревога. «Сегодня я проснулась с чувством беды». Видимо, не только я.

– Скоро они будут здесь. Я бежал изо всех сил, но они на лошадях. Хороших лошадях.

Мормон опять кивнул.

– Тебе надо уехать, – сказал Джек твердо. – Да, сэр. Уезжайте. Уходите. Бегите.

Мормон медлил.

– Мормон, уходи, – сказал Джек умоляюще. – Ну же! Они тебя найдут.

Мормон сгорбился. Он стоял такой огромный черный великан, в черном своем длинном пальто, в черной круглой шляпе. С лицом каменным и жестким, как воздаяние божье, как кара его.

Он стоял и не уходил.

Он качнулся на своих длинных ногах вперед-назад. Его ноги были словно тени на земле в полдень – длинные, тонкие, вытянутые.

И он качался туда-сюда.

– Уходи, Мормон.

Он не ушел. Он сказал:

– Нет.

Я не думаю, что у некоторых людей есть совесть. У некоторых людей даже страха божьего нет. Словно они собираются жить вечно.

Мормон был не такой. Он стоял, потом дернулся. Потом еще раз качнулся.

Я не знала, что в нем происходит.

Мне почему-то казалось, что в нем застряла кость – вроде той, что мы видели с Джеком. Гигантская лопатка неведомого животного, про которого никто не знает, где он жил, чем питался и даже как выглядел.

Может, Мормон пытался вспомнить, какое он животное на самом деле. Он давно это забыл, а тут пытался вспомнить. Нащупать и на ощупь определить по единственной уцелевшей лопатке и нескольким мелким костям.

Мормон качнулся еще раз и пошел обратно.

Ступая жестко и прицельно, словно вгонял каблуки, как пули в землю.

Ад на земле.

Ад на небе. Я видела, как тучи быстро набежали, небо потемнело, и словно часть его – там, над горами – провалилась в ничто. Чернота.

* * *