Золотая роза с красным рубином

В городском посаде вестовой отряд распался. Десятник сначала вежливо, но настойчиво выяснил, где при необходимости можно разыскать попутчиков его отряда, проводил их внимательным взором, потом отпустил стрельцов, и те, оживляясь, направились к Стрелецкой слободе, к своим домам, в предвкушении встреч с родными и близкими, бань и домашнего ужина. Сам же десятник вынужден был повернуть от Стрелецкой слободы к крепостным воротам, въехал в Белый город. Вскоре он был у палат воеводы. Едва воевода услышал от слуги, кто он, с выражением тревоги на лице и в поведении незамедлительно сам вышел ему навстречу, проводил к себе в рабочую комнату, на ходу нетерпеливо выспрашивая о том, что хотел услышать в первую очередь. Десятнику пришлось долго ждать, про себя не раз поминать чёрта, пока воевода читал и перечитывал письма Лыкова и Горохова, порой задавал вопросы и на глазах расслаблялся душой и телом. Однако неожиданно щедрая награда, тройное годовое жалование, выданное ему тут же из служебной казны, чуть было не вдохновила десятника сказать, что он готов тотчас выполнять любое новое поручение. Он успел прикусить язык, вместо этого вовремя и к месту вслух вспомнил замечание Лыкова о Гусейне, чем вызвал у воеводы странную и необъяснимую улыбку полного удовлетворения складывающимися обстоятельствами.

Гусейн, как оказалось, знал город, и знал неплохо. Расставшись со стрельцами, затем с другими спутниками, он заехал в проулок и обождал. Потом вернулся на улицу, чтобы проследить, где остановятся Белый князь с сыном и сопровождающий их Удача. Проезжая мимо постоялого двора, куда они свернули, увидал их за раскрытыми воротами и у высокого забора придержал лошадь. Он расслышал, что хозяин в подворье извинялся за отсутствие мест в гостевых комнатах и преложил утомлённым путникам устроиться на сеновале. Хозяин уверял, что на других гостиных дворах в это время года, когда началось самое оживлённое движение торговых судов по Волге и до Москвы, им вряд ли предложат что-то лучшее, а за неудобства пообещал хороший ужин. Выяснив, что они согласились переночевать в данном постоялом дворе, Гусейн подстегнул кобылу, направился в другую часть города. Целью его был большой гилянский двор, где проживали постояльцами гостящие в городе многочисленные персы. Остановив кобылу возле пристроенной к подворью конюшни, он спешился и, осмотревшись, тихо постучал в грязное стекло оконца служебного помещения. За оконцем показалось чернявое смуглое лицо зрелого мужчины и тут же отпрянуло, будто увидело не человека, а призрак. Однако дверь заскрипела, приоткрылась, и из неё опасливо выступил хромой сторож. Голова его была не выше плеч Гусейна, чёрные восточные глаза бегали по нему и по сторонам с беспокойством и испуганно.

– Ты? – дохнул он перегаром на нежданного гостя.

Тот втолкнул его обратно в темноту сеней, переступил через порог и живо прикрыл дверь. Сторож торопливо зашептал в темноте, как разбойник давно знакомому сообщнику.

– Тебя же ищут! Посол шаха Кулымбек в городе. Пьёт день за днём. Боится плыть и к шаху и к царю. Несколько раз в пьяном угаре приходил сюда, на постоялый двор, выспрашивал про тебя и своего брата. Перед всеми грозился содрать твою шкуру, если ты жив и объявишься. Что ты ему сделал? И где его брат?

Вместо ответа Гусейн сам потребовал отвечать на вопросы.

– Струги его тоже здесь? Не утонули?

– Здесь, – с кивком головы подтвердил хромоногий. – Все три. На них тоже пьянство...

Гусейн вполголоса перебил его шёпот.

– А Кулымбек где живёт?

– В Белом городе. В большом доме, в доме русского купца. Слух был, воевода обещал ему, если узнают, что ты в землях астраханского воеводства, немедля тебя изловят и привезут для какого-то дознания.

Гусейн с быстротой кобры схватил его за горло и ощерился в щетинистое лицо.

– Не узнают, если об этом не начнёт болтать глупый язык.

– Да ты что? – отшатнулся от него сторож с обидой в насмерть перепуганном голосе.

Гусейн отпустил его.

– Знаю. Не посмеешь. И тебя потяну за собой на пытки. Слушай же. Я у тебя поживу. Что затрясся? День-два, только и всего. От тебя зависит, когда избавишься от меня. Чем быстрее поможешь обделать одно дельце, тем скорее покину город. – Он наклонился к самому лицу сторожа, глаза его сверкнули в полутьме, как два кинжала. – Мне нужны десять надёжных головорезов и деньги, чтобы заплатить им. Каждому по рублю за пустячную ночную работу. Десять серебряных монет мне достань, я сейчас пуст. Понял?

Сторож опешил. Затем заскулил:

– Где ж я тебе достану столько денег?

– Ты мне должен. Забыл? – предупредил Гусейн с беспощадной жестокостью. – Мне всё равно где, а достань. Головорезы мне нужны к воровскому часу, через два часа после полуночи. – Он за плечо толкнул сторожа к порогу, выставил за дверь. – Тебя нет, никому открывать не буду. Давай же, пошевеливайся, – сказал он громче, задвигая деревянный засов в тёмный косяк на всю глубину пробоя.