Золотая рыбка

Габи тоже надо было как следует отдохнуть: она истрепала кучу нервов на работе, откуда в результате ей пришлось с большим скандалом увольняться. Директор колледжа, где она преподавала древние языки, не давал молоденькой и хорошенькой учительнице прохода, а когда она отвергла его домогательства, сделал ее жизнь невыносимой. Устав от борьбы, Габриель подала заявление об уходе и поехала к тете. Она провела вместе с Делией здесь почти две недели, а на последние несколько дней к ним присоединился Жерар. Но сегодня идиллия в очередной раз заканчивалась: барон с баронессой улетали в Париж, а Габриель возвращалась в Нью-Йорк, чтобы с новой энергией приступить к поиску работы.

На серебряном подносе лежала стопка писем. Габи бегло проглядывала их один за другим. Ничего интересного. Счета… снова счета… приглашение на прием… письмо Делии от одной из американских подруг… Так, а это что? Габи недоуменно вертела в руках мятый конверт из грубой дешевой бумаги, разительно отличающийся от изысканных конвертов остальной части корреспонденции. Но адрес вроде бы совпадал: поместье «Аржантьер», правда адресат указан не был. Чуть нахмурившись, Габи вскрыла конверт — ведь Делия просила ее проглядеть письма.

Написано было по-английски. Неровный дрожащий почерк. Габи прищурилась, разбирая прыгающие строчки… и ахнула. Щеки ее сначала побледнели, потом залились горячим румянцем. Не зная, что делать, не зная, верить ли своим глазам, она перечитала письмо второй раз.

Тем, кого может касаться эта информация, — так начиналось послание. — Когда вы прочтете эти строки, я буду уже мертва, как много лет мертва моя несчастная грешная дочь. Дочь, что родила ребенка без мужа и поплатилась за свой грех жизнью. До сих пор я хранила тайну, которую заставила ее мне открыть, но сейчас, находясь в ожидании встречи с Создателем, чувствую, что должна нарушить обет молчания. Мой внук, Натан Форрест, является незаконным сыном барона де Руивьена. Барон не знает, что у него есть ребенок, так же как и мой внук понятия не имеет, кто его настоящий отец.

Привожу ниже адрес Натана. Пусть же те, кто сумеют распорядиться этой информацией достойным образом, так, как будет угодно Господу, сделают это, и да не попадет мое письмо в руки людей бесчестных и низких.

Матильда Форрест.

Далее следовал адрес в Нью-Йорке. В Нью-Йорке?! Ну ничего себе! Эта подробность придавала неправдоподобному письму еще более сильный налет нереальности. Откуда бы у Жерара взяться сыну в Америке? Вроде бы он говорил, что впервые побывал в Штатах за пять лет до встречи с Делией, а, судя по письму, речь идет о вполне взрослом человеке.

Дрожащими руками Габи сунула листок бумаги обратно в конверт. Вот ведь поистине гром среди ясного неба! Ну а ей-то теперь что делать? Да и вообще надо ли что-нибудь предпринимать? Не лучше ли уничтожить письмо и сделать вид, будто его никогда не существовало? Очень может быть, что все, что там написано, либо вымысел, бред выжившей из ума старухи, либо неумная попытка прощупать, не найдется ли почвы для шантажа. А с другой стороны — вдруг правда? Как отразится эта правда на жизни Жерара и Делии?

— Ну, что там, Габи? Есть что-нибудь важное? — Делия снова показалась в дверях, на сей раз уже полностью одетая. За ее спиной стоял улыбающийся Жерар.

Не успев даже толком подумать, что делает, Габриель молниеносным движением сунула конверт между страниц газеты.

— Нет, ничего. Счета, приглашения. Обычная рутина. Я передам вашему, Жерар, секретарю. А тебе, Делия, письмо от Мелиссы Гранден.

Проводив тетю и ее мужа к машине, которая уже ждала у входа, и нежно простившись с ними, Габи поднялась к себе и, швырнув на кровать газету со злополучным письмом внутри, села перед окном в глубокой растерянности. Ей и самой предстояло через пару часов ехать в аэропорт, надо бы собраться, но не было моральных сил.