Золотая рыбка

— Давай уберу. Я тоже насчет обеда — пас. Перекусили на скорую руку, и ладно. Хорошо, у меня свекровь с Танечкой занимется. С таким лицом кислым домой и показываться боюсь. Накидываются с расспросами. Говорю — зубы болят. Папа в срочной командировке.

— Зубы, зубы… Здесь мигрень — хоть стреляйся… — Алла подсунула под голову пестрые подушки и растянулась на диване. — Полагаю, сегодня они появятся… Если, конечно…

— Что «если»?! Что, Аллочка? — Присела рядом и схватила её за руки Катя. — Ты думаешь, у них там серьезно?

— Да что я могу думать? Торчишь здесь в полном отсутствии информации, никуда не позвонишь даже. И предполагаешь все, что душе угодно… — Она нервно хихикнула. — Может, наших мужиков к награде представили. А может, Кэт, мы уже вдовы…

— Ой, ну ты что… — Катя разрыдалась, утирая слезы подолом оранжевого кимоно.

— Шучу, — мрачно успокоила Алла. Сама она в утешениях не нуждалась, хотя уже холодила сердце ледяная догадка: не видать ей парижского дома как собственных ушей.

— Пойду своих ужином кормить. Звякни мне, если что, — тихо покинула комнату всхлипывающая Катя.

Непонятно почему, в абсолютно здоровую, но неприятно гудящую голову Аллы закралась идиотская мысль: а вдруг справедливость все же существует? А тогда, значит, существует и то, о чем талдычат неудачники — возмездие, расплата. Их обошли, обыграли более смелые, находчивые, предприимчивые… «Жестокие, бесцеремонные, подлые», — поправила Алла лезущего к ней с назиданиями воображаемого собеседника.

— Естественный отбор — закон существования живых организмов. Выживает сильнейший. Иначе биологическому виду грозит вымирание, — громко произнесла она проверенный жизнью тезис, прекращая дискуссию.

— К экзамену готовишься? — Неслышно подошла и встала у изголовья та, кого Алла меньше всего хотела видеть. Она поднялась и протерла глаза.

— Ты мне снишься? Или я все же напилась?..

— Пожалуй, я присяду. Дверь была открыта, стучать я не стала, мне показалось, что ты спишь. Хотела сделать сюрприз.

— Инка, ты?! — Алла окончательно пришла в себя. Призраки не являются в мокрых плащах и шмотках с фирменными лейблами. Наметанный глаз Аллы заметил ярлычок на уголке черной косынки, повязанной на шее гостьи. — Вот это да! Стоит выпить.

— Потом. Я на пару минут. Недавно приехала, много дел.

— Ты же никогда здесь не была. Как ты меня нашла?

— Это просто. Я ведь по делу. Мне, собственно, нужен твой муж. Он появится с минуты на минуту.

— Полина… Что происходит? — запуталась в предположениях Алла.

— Сама знаешь. Не любишь ведь комаров и слепней. Сядут, вопьются и вытягивают из тебя соки… Кровососущие. Вы все — ещё хуже. Обезумели от жадности, от соблазна легкой наживы. А на ком наживаетесь, Алла?

— Вот уж лекция не по делу! Сама точно такая же, и твой Глеб — ничуть не лучше. Уж не знаю, ты ли одна денежки «Оникса» хапнула, или на пару с Сарычевым. Но сработали чисто, и ещё папашу невинного угробили, — перешла в наступление Алла.

— Я, конечно, сволочь: закрывала глаза на правду. Уж очень соблазнительна роскошь. Человек должен жить достойно. А достойный человек комфортабельно. Мы с тобой этой философией от реальности загораживались.

— Какой реальности? Только не говори о бомжах, беспризорных, нищих старухах, калеках… Не мы теорию коммунизма писали и в Политбюро заседали. Мы пользовались ситуацией. А если грабили, то награбленное.

— Не стоит об этом. Я никого не грабила, мой отец тоже. Ты даже не попыталась помочь мне, я чудом осталась жива. И лишь чуду было угодно вложить в мои руки меч правосудия. Так говорили в старых пьесах… Эх, Алла, я вернулась не для того, чтобы исправлять исторические ошибки. Могу лишь дать маленький урок на тему попранной справедливости… Ага! Как раз Геннадий Степанович подъехал. Сейчас он нам расскажет о своих делах и трудовых планах.

В комнате, стягивая на ходу кожаную куртку, появился коренастый человек с крупным простым лицом без растительности. Светлые брови и ресницы, сливались с кирпичной кожей, редкие волосы на темени едва прикрывали плешь. Он что-то хотел сказать, но, увидев гостью, осекся, сник, и прямо обратился к Полине:

— Ну что, что я мог сделать? Винтик, шестерка, лицо подчиненное… Геннадием меня зовут.

— Полина. Пришлось все же познаомиться… Темнить нечего. Я знаю про вас значительно больше, чем Алла. Вы имеете доступ к финансовой стороне Комитета. Именно к вам перешли деньги «Оникса», в похищении которых обвинили меня и моего отца. Сейчас вы напишете заявление в госпрокуратуру и в Министерство юстиции, в котором коротко сформулируете суть происшествия. А также укажете счет, с которого будет изъята известная вам сумма. Я могу произнести цифры вслух.

— Не надо…Сейчас…Сейчас… Я поднимусь в кабинет…

— Пишите тут. — Полина протянула бумагу и ручку.

Смахнув с кофейного столика журналы и коробку конфет, Геннадий присел, взял у гостьи бумагу, ручку и торопливо начал писать. Остолбеневшая Алла осталась в кресле, глядя как супруг подписывает собственный приговор. Быстро справившись, он протянул заявление Полине: