Золотая саламандра. История любви

Зрение и без того всегда было плохим, а теперь и вовсе село. К тому же у меня, словно у пьяного, теперь всегда двоится в глазах. Каждый глаз видит свою картинку. Возможно, если б я был художником, я нашел бы в этом свои плюсы. Но я не художник. Возможно, если б я был коровой, меня бы все устраивало. Но я не корова.

Любимые толстые книги и стихи остались в прошлом. Через пару минут строчки перед глазами расплываются, и это занятие заканчивается. А ведь прежде без книг я не мог жить…

…И да, теперь я – дурачок. В моей выписке (спасибо эскулапам!) значится: «деменция», «третья стадия психоорганического синдрома». Четвертая – это уже все, привет, мозги!

Впрочем, что винить врачей. Вот вы, читатель, какого мнения будете о человеке, который не может выдать ни единого звука, не способен координировать движения, шатается и лишь машет руками, как крыльями, точнее, одной рукой, и той не очень? Хм, вот-вот. И окружающие думают точно так же.

Почему я не могу ничего сказать? В горле у меня дырка, в дырке – трубка, которой я дышу. Дважды в день я вынимаю ее и чищу. «Чищу» – громко сказано, сам я ничего не могу, все делает отец. Живу я теперь с ним, они с матерью, пока я жил в Питере, развелись, и она уехала в родной город. Он ухаживает за мной, кормит, одевает, учит ходить…

* * *

…То время помню очень плохо. Лишь какие-то эпизоды. Вот я пилю дрова, вот парюсь в бане («В ней – здоровье!» – говорит отец), вот играю с нашей собакой, вот сижу и пялюсь в ящик…

Вот я снова в больнице, в палату привозят парня лет тридцати. Через полчаса его отвезли в реанимацию. А еще через час привели его рыдающую жену за вещами, так как парня не спасли. Умер он. Говорили тогда: привезли бы его неделей раньше…

Я смотрю в окно палаты и частенько замечаю у неприметного выхода вереницу людей в черном с заплаканными глазами. У ворот стоит наготове катафалк…

Вот я, вооружившись двумя костылями, отправляюсь в первую свою самостоятельную прогулку – на Обь. Наш деревянный дом стоит на самом берегу. Пока одолел путь в несколько десятков метров, столько же раз упал…

…Главное, что поражало меня в самое сердце, – это время. Оно, как поезд, проехало мимо меня, обдав дымом и издевательски сказав «ту-ту» на прощание. Все промчалось и унеслось куда-то. Мои друзья, моя любовь, светлые надежды и вообще вся жизнь во всей ее красе. А я остался на перроне жизни, забытый и всеми покинутый. Во всяком случае, так мне тогда казалось…