Золотая середина ослика Иа

– Вашему сыну на самом деле пришлось унести улики, – медленно произнесла я, – они пропали. Вас не волновало, что из-за их исчезновения Кругликов, явно больной человек, избежит наказания? И, возможно, он продолжит убивать?

Инна вскинула брови.

– Татьяна, певичка с сыном умотали за пределы России. Если Валерию взбредет в голову заняться прежними делами, это проблема другого государства. Когда готовишь операцию по внедрению, часто встает вопрос, что важнее: успех всего дела или опасность для одного человека?

По щекам Коробкова поползли красные пятна, но он удержался от комментариев. А мне страстно захотелось вывести Инну из себя, сказать ей нечто неприятное, и я не удержалась:

– Но сейчас стал ясен ваш косяк, Кругликовы улетели семнадцатого октября, а улики Заикин взял на складе девятнадцатого.

– И что? – вскинула брови достойная помощница своего мужа. – Думаете, Анна Юрьевна своими ручонками несла чемодан с валютой тому, кто улики спер?

– Думаете, Анна Юрьевна могла кому-то это очень и очень деликатное задание перепоручить? – в тон хозяйке квартиры осведомился Димон.

– О чем вы говорите, – остановила спор Инна, – это сработало. Поздно сейчас спорить на тему, могла – не могла она сама деньги принести. То, что я задумала, исполнилось. У близнецов, даже если их с помощью уловок сделали внешне не особо похожими, ДНК идентично. Найдя тело Федора, вы сделали анализ и решили, что перед вами Петр. Это не ошибка, а незнание правды о том, что у Заикина был брат-близнец.

– Однако вы рисковали, отправляя за кордон Петра, который, как и Федор, не имел ни малейшей общей генетики с Шиховыми, – заметила я, – Элизабет могла отправить родственника на анализ.

– Вы правы, – согласилась хозяйка, – но риск присутствует в каждой операции по забросу агента. Никогда нельзя исключить вероятности, что спустя лет пять после того, как сотрудник освоился полностью на новом месте, судьба не столкнет его со старушкой, которая воскликнет:

– Вы Вольдемар, сын покойных Мари и Эндрю? Боже, да вы кардинальным образом изменились! У меня в альбоме есть фото наших встреч, вы там вообще другой. Не помните меня? Я Натали, во время вашего отрочества привозила вашей матушке молоко, яйца со своей фермы. Мы с Мари дружили. Хотите снимки посмотреть?

Если разговор случился наедине, то болтливой даме можно объяснить изменение внешности: постарел, пополнел, болел. Ну и так далее. Но если возглас удивления дамы достигнет ушей человека, в чьи служебные обязанности входит обостренная подозрительность, – вот тут дело плохо. И такую «Натали», даже досконально изучив нужный круг людей, не всегда найдешь. Да, было опасение, что Элизабет попросит Петю сдать кровь. На этот случай я приготовила историю о болезни, которую Петр перенес в подростковом возрасте. Ему якобы понадобился здоровый костный мозг. В то время трансплантация происходила с разрушением собственного костного мозга пациента, и он получал ДНК донора. Все сделала чисто, если начнут копать, в архиве обнаружится карта ребенка, описание всех процедур.

– Отличная идея, – похвалила я Инну.

– Возьмете меня на службу? – неожиданно спросила Асолева.

– Я не решаю кадровые вопросы, – покривила душой я, – и мы не засылаем агентов. Но с вами, наверное, хорошо работать.

– Отправка Пети – моя лебединая песня, – усмехнулась пожилая дама. – Кроме меддокументов, он в любой момент мог показать фото, где сидит на коленях у отца, снимки семейных праздников разных лет. Вам понятно, что на фото был Федор. Но ничего не понадобилось. Эли умирала, она прожила меньше года после того, как Петр переехал к ней. Переоформила на него все свое имущество, недвижимость, счета в банках, бизнес покойного мужа. Старушка поменяла Заикину фамилию, он стал Федором Николаевичем Шиховым.

– Очень богатым графом, – пробормотал Димон, – вот только родную маму «аристократ» забыл.

– Вы никак не вписываетесь в его новую биографию, – подлила я масла в огонь, – отец и мать Федора мертвы. Полину поместили в интернат.

– Прекрасное место для девочки, – кивнула Инна, – там дают нормальное воспитание, образование. Я о ее судьбе не беспокоилась. У нее есть две квартиры, с голоду ноги не протянет.

– Вам не хотелось забрать внучку к себе? – задала я нескромный вопрос.

Асолева ощупала меня взглядом.

– Татьяна, раз уж у нас идет предельно откровенный разговор, скажу. Я не из тех людей, которые совершают добрые поступки по принципу: «Не утоплю противную кошку, вдруг соседи меня живодеркой назовут, буду жить с ней и мучиться». Я не буду жить и мучиться, я утоплю. Полина очутилась в детском учреждении после отъезда отца. Понятно ведь, что Анжелику он взять не мог и, главное, не хотел. Говорить ей правду о том, куда муж подевался, тоже не следовало, не стоило и надеяться на то, что она прикусит язык, станет молча несколько лет ждать, когда Петя ее из России к себе позовет. Да и как он мог это сделать? Он же Федор! Надо было решить вопрос с бабой. Поэтому я в районе полуночи приехала к Анжелике и сообщила: