Золотая сеть (повести)

Дежурные сидели возле горячих углей и разыскивали известные им созвездия. Прямо над их головами висела Большая Медведица. Они мысленно соединили ее задние лапы прямой, провели эту прямую дальше и… нашли Полярную звезду. А вот и хвост Малой

Медведицы. Яркий голубой Сириус старался приглушить свет месяца. Плеяды часто моргали.

Потом ребята нашли Вегу и Орион. Больше того, они нашли такие созвездия, каких нет ни на одной звездной карте. Среди них была и поварешка Маковника, его широченные трусы, был Жираф, собирающий чернику.

Месяц тем временем перевалил на другую половину небосвода. Тени стали совсем короткими.

— Я дежурил бы до самого утра, — сказал Штевко.

— Я тоже.

— Мне ни чуточки не хочется спать!

— Мне тоже.

— Я люблю ночь больше, чем день.

— Я тоже.

— Я просто не знаю, как это можно — бояться ночью?

— Я тоже не знаю, — с пренебрежением выпятил губы Саша и обернулся на звук шагов. — Сменщики идут.

— Спать, дети! Спать! — загудел, подходя, большой Тоно Гонда.

За ним, дрожа от холода, плелся Яшка Зайцев.

— Подбрось в костер веток, Яша! — сказал Тоно. — Три, не больше. Понимаешь? А вы, — обратился Тоно к Саше и Штевко, — кругом марш — спать. Я слышал, как вы подвывали от страха.

Саша и Штевко обиделись и пошли к палатке. Штевко бросил в жарко тлеющие угли охапку веток. Огонь ярко вспыхнул. В свете огня метнулась длинная фигура Жирафа. Какая-то девочка набирала в флягу воду из родника. Двое вожатых пробежали мимо костра к ручью. Палатки то и дело открывались, из них выбегали ребята. Кто-то споткнулся и чуть не упал. Милан нес кого-то. Кажется, шведку Катрин. Длинный хвост желтых волос мелькнул в свете костра.

Саша и Штевко, остолбенев, наблюдали за происходящим. Они никак не могли понять, что же творится? Костер разгорался все ярче. А это было уже недобрым знаком. Ночью разжигать большие костры не разрешалось.

Вновь заступившие дежурные хотели было бежать к ручью. Но призадумались: а вдруг украдут отрядный флажок? Они еще не забыли, как сегодня на утренней линейке арабы отдавали захваченный флажок пристыженному Генчо Узунову, уснувшему на посту у ночного костра.

— Посиди тут, Яша! — решил Тоно Гонда. — Подложи еще три веточки, чтобы согреться. А я пойду посмотреть, что там творится.

Тоно побежал к ручью и протиснулся среди ребят. Перед ним открылась страшная картина. Возле ручья в свете фонариков лежали двенадцать шведов. Около шведов суетились их чехословацкие шефы.

Они укрывали шведов одеялами, приносили из ручья фляги свежей воды и поили их. Время от времени кто-то из лежащих шведов вздыхал и в муках отдавал форелям ужин, который не мог переварить сам.

— Им не понравился наш ужин! — пояснил Петр Маковник Тоно. — Наши замечательные галушки! Они и сварили себе ужин сами, А теперь им плохо.

Тоно вспомнил, как Катрин с русой косой вокруг головы отворачивала свой носик от котлов с аппетитно пахнувшими галушками. Она и Ивонна попросили вожатого разрешить им сварить для себя специальный шведский ужин. Вожатый охотно согласился и выдал им продукты. Он приказал принести им мясо из холодильника — ручья, отсыпал картофеля, макарон, соли, красного и черного перца. Дал четыре луковицы, двенадцать бутылок лимонада, так как Катрин и Илонка убедили его, что шведский ужин можно запивать только лимонадом.

Петр Маковник как раз мешал галушки с брынзой большущей мешалкой, когда к нему от шведского костра долетел запах подгорелых макарон.

— Все звери подохнут от их стряпни! — проворчал он и бросил в галушки поджаренные кусочки сала.

А когда повара начали разливать галушки по мискам, некоторые шведы решили сменить шведский ужин на украинский. За ними вскоре последовали другие шведы. Шведы подсовывали свои чашки, и Петр бухал в них черпаком большущие порции.

Бритта Ганссон сидела возле Милана и Катки и уплетала галушки. Жирафу даже на ум не пришло отрываться от коллектива. Он бы съел и сушеных кузнечиков! «Что не вредит другим, не повредит и мне», — рассудил он.

Геран убежал от шведского ужина в самый последний момент. Он просто потерял доверие к Ивонниному таланту поварихи, подсел к Катке Барошовои и стал нахваливать галушки.

— Что уж там! Хочешь добавки? — гостеприимно сказала Катка.

И она попросила Петра Маковника подложить

Герану поджаренного сала, раз ему так понравились галушки.

А в это время за специальный шведский ужин уселось двенадцать шведов. Именно те двенадцать, что лежали сейчас у ручья, укутанные в серые одеяла.

Когда шведам стало плохо, дежурные разбудили «медицинский персонал». Румяна Станева прибежала с сахаром и двумя бутылками касторки и начала со своими помощниками оказывать пострадавшим медицинскую помощь.

Когда больных начали уводить от ручья к палаткам, Петр Маковник победным смехом сопровождал завернутых в одеяла шведов. Вальтер Киль тенью ходил за ними и тоже смеялся… А в это время из темноты выбежал Тоно Гонда. Тихонько, как рысь, он прошмыгнул мимо палаток немецкой делегации, никем не охраняемых, и схватил отрядный флажок.