Золотая шпага

– Выкрест! Сын еврейского раввина. Принял протестантскую веру, чтобы пролезть в юристы. Недавно добился избрания старшиной трирской корпорации адвокатов. Сюда, видно, его занесли обстоятельства. И чего вдруг заступается за французов? Хочет нажить неприятности? Или уже сорвал хороший куш за заступничество?

– Ты и в самом деле присмотри за своими, – посоветовал Засядько, – а то в Класи и Корбени твои люди сожгли все дома. Даже сараев не оставили.

– А в карманах одного убитого казака, – огрызнулся Мюфлинг, – обнаружили восемнадцать пар часов! Это ж сколько человек пришлось зарезать? Часы есть даже не у всякого немца! А уж у французишек… Война портит нравы, Александр, очень портит…

Союзники считали французский поход почти оконченным, но, по мнению Наполеона, он только начинался. При Шампобере император нанес сокрушительное поражение генералу Блюхеру. Русский корпус Олсуфьева был почти полностью истреблен. Полторы тысячи русских осталось на поле битвы, более двух тысяч попало в плен, в том числе сам Олсуфьев и два генерала. Французам досталось пятнадцать орудий, огромный обоз и знамена.

У Монмирайля Наполеон разгромил Сакена и Йорка, русские и пруссаки потеряли свыше четырех тысяч человек. Французы пустились за ними в погоню и на следующий день нанесли новое поражение, причинив урон в три тысячи человек и отбросив войска противника в беспорядке за реку Урк.

Еще через день Наполеон снова обрушился на войска Блюхера. Его конница врезалась в двадцатитысячную массу пруссаков, прорвала их ряды и привела в полное замешательство. Французы рубили, почти не встречая сопротивления, пролагая в прусских каре кровавые борозды. Блюхер, принц Август Прусский, генералы Клейст и Капцевич много раз рисковали быть взятыми в плен, убитыми или растоптанными лошадиными копытами. Преследование продолжалось до поздней ночи. Блюхер потерял шесть тысяч человек.

Оставалось разбить армию Шварценберга. Но австрийский главнокомандующий не решился вступить в бой с Наполеоном, хотя его австро-русская армия насчитывала сто пятьдесят тысяч. Шварценберг поспешно отступил, отведя войска за реку Об.

Был момент, когда Засядько едва не скрестил шпагу с самим французским императором. Наполеон с кавалерией Себастиани и двумя небольшими дивизиями Нея прибыл в Арси, где его внезапно атаковал авангард австрийской армии. Слабые эскадроны Себастиани были опрокинуты и в беспорядке поскакали к Арсийскому мосту. Это сражение ничего не решало, можно было спокойно отступить, но не таков был Наполеон. Со шпагой в руке он стрелой промчался среди отступающих, опередил их у самого моста и там, обернувшись, крикнул громовым голосом: «Кто из вас перейдет мост раньше меня?» Беглецы остановились, и Наполеон повел их в контратаку.

Засядько врубился в ряды противника. Император был совсем близко, в него стреляли и австрийцы, и русские, но он невозмутимо шел вперед, и рядом с ним, прикрывая его, бежали воодушевленные солдаты. Засядько рвался вперед, но был отброшен щетиной штыков. Он успел перехватить спокойный и чуть насмешливый взгляд Наполеона. Император прекрасно понимал состояние русского офицера и, казалось, даже посочувствовал ему…

Русские и австрийские войска были отброшены французами, которых вел в атаку император. Шварценберг принялся подтягивать основные силы, но в это время и к Наполеону подошли подкрепления.

Положение союзных войск было почти катастрофическое, когда Александр I после бессонной ночи решился на чрезвычайно смелое решение: идти на Париж, игнорируя армию Наполеона. Прийти в Париж раньше его! Заставить сенат объявить о низложении императора. Заключить мир с правительством Франции и тем самым поставить Наполеона вне закона.

Засядько отозвали во Франкфурт-на-Майне и поручили снабжение армии снарядами. Задание было ответственное, но Александр стремился в действующую армию.

«Больно, без сомнения, быть удалену от возможности продолжать кампанию в такое время, когда, по всем видам, блестящие успехи нашего оружия должны быть увенчаны счастливым миром, – писал он генералу Киселеву, – больно в такое время оставлять путь, на котором находился почти с младенчества и который сделался, так сказать, моей необходимостью; привычка – вторая натура, – позвольте поместить здесь эту пословицу: она изъяснит в полной мере сию истину и мои чувства. Ваше превосходительство, узнав меня, вместе с тем узнаете, что я во всякое время мыслю и употребляю слабые способности мои единственно к пользе службы, забывая себя и свои виды, сколько человек забывать может».

Для всех, кто считал Засядько лишь опытным артиллеристом и отважным воином, была полнейшей неожиданностью личная благодарность Александра I, которую царь всея Руси повторил и в приказе по армии: Засядько блестяще справился с возложенным на него заданием, чего не могли сделать умудренные мужи из военного министерства и Генштаба.