Золотая шпора, или путь Мариуса

Мощь Братства стала невероятной. Такая сила внутри государства, хоть и созданная ему во благо, должна была обеспокоить королевскую власть, тем более — такого правителя, как Просперо, который стремился, чтобы в стране все происходило под его неусыпным контролем. Просперо был на самом деле велик не только как полководец, но и как правитель. Едва тронув Красное Братство, он понял, с чем имеет дело, и убедился, что власть Магистра шире и глубже власти любого земного владыки. Начав борьбу с Братством, Просперо уже не смог бы остановиться, и этот поединок мог привести короля на край пропасти. И Просперо принял единственно мудрое решение — оставить Братство в покое. Когда советники стали подсказывать ему, что дальняя цель Братства — трон Рениги, великий государь дал замечательный ответ: "Намерение — не поступок и даже не попытка". Он верил, что разрушить созданное им мощное государство сможет лишь Божья сила. Ты спросишь — а если воплощением Божьей как раз силы служило Братство? Отвечу тебе, племянник: и в этом случае Просперо мог не беспокоиться, ибо воле всевышнего сопротивляться бесполезно".

Часовщик Ричо, грузный, кряжистый человек средних лет, с густыми черными волосами и пышными усами, с мудрыми глазами добряка-ретрограда, под которыми от переживаний образовались большие мешки, обрюзглый, но самую чуточку, отличался не только гостеприимством, но и деликатностью, без которой гостеприимство совершенно теряет свой позитив. Он покинул постояльцев тотчас после ужина, где было оприходовано сказочно аппетитное варварское блюдо «чучмек». Значит, так: предварительно отмоченные куски мяса нанизать на вертел вперемешку с луком и помидорами, обжарить на открытом огне, щедро поливая вином. Белым! Получите изделие с ароматом, перед которым запах ракового супа — просто помойная вонь. Румяная корочка сохраняет внутри каждого кусочка живительный сок, ласкающий небо. Не блюдо — нега для самого взыскательного желудка. Внутренности просто рычат от наслаждения. Пищеварительный оргазм. «Чучмеком» наелся даже Расмус с его бездонным нутром, Расмус, который вечно вымакивал свою тарелку хлебом до стерильности. И вот ужин завершен, а вся четверка постояльцев подобревшими глазами смотрит в огонь. Теперь, после окончания таинства приема пищи, организм просит дружеской беседы, в меру сдобренной вином.

За окном шумел ветер, дождь злобно плевался в оконное стекло. Огонь трещал в камине, оранжевые блики плясали по комнате, фокусируясь на различных деталях обстановки — то на мощном дубовом кресле тонкой ручной работы, то на старинной затейливой лампе, то на изящных часах с двумя пышными дивами, держащими циферблат. Часы навсегда замерли в полдень (или полночь, кто знает?). Это был принципиальный момент. Смотритель башни, жрец точного хода времени, имел и использовал полное право хотя бы дома абстрагироваться от монотонного тиканья, которое ему полагалось неусыпно поддерживать по работе. Бездействующие часы в жилище Ричо представляли собой некий вызов. На работе время порабощало Ричо, делая его своим слугой. Заморозив свои домашние часы, он брал у времени реванш. Хотя и понимал, что настанет час — и эта вечная борьба прервется его полным поражением. Время отыграется за все в тот момент, когда Ричо покинет лучший из миров.

Огонь трещал. Зачем Ричо растопил камин в разгар лета? Да уж больно день прохладный выдался. Промозглый воздух отвратительным липким комом застревал в носоглотке. Словом, камин оказался уместен, несмотря на время года. Да и уют создавал — при камине дружеская беседа из желательной становится необходимой.

— Как ты оказался здесь? — спросил, наконец, Мариус. Уго, все откладывавший объяснение на "после ужина", раскурил трубку и заговорил:

— Эти дураки из деревни и правда пошли по моем следу. Как не пойти, если я сам везде, где только можно, старался следить. И собак они с собой взяли. Но я-то помнил, что в миле за деревней течет речка…