Золотая шпора, или путь Мариуса

Вот и Уго, наверное, — священный ясень для какой-то тайной компании. Блондин сдал его на руки часовщику Ричо, тот — трактирщику под Урско. И так далее. Последнее на данный момент звено в цепи — вот этот самый рыбак на берегу озера Такко. Мариус рассеянно смотрел на двери дома рыбака. Все виделось как в дымке, как во сне. Из двери вышел Уго. И вышел не один. Его сопровождал… Мариус не поверил своим глазам. Рядом с Уго вразвалочку шествовал Расмус с улыбкой шесть на девять. Мариус потерял дар речи. Расмус с удовольствием сказал:

— Хотели меня объегорить? Хрен вам! Стреляного воробья с копыт не собьешь!

Мариус впервые видел откровенно растерянного Уго. Наверное, если бы в хижине рыбака грамотей из Черных Холмов встретил самого Бога Рагулу, то удивился бы меньше. А объяснение-то оказалось элементарным. Обнаружив, что Уго с Мариусом ушли ночью, а его бросили в часовой башне, и бросили предательски, Расмус как следует поднажал на друга Ричо. Он подозревал, что часовщик знает, куда отправился Уго — его дружок (или братец, как им угодно). Сутки мужик продержался, молчал, как камень, но потом меры Расмуса все-таки подействовали, и Ричо поделился сведениями. То, что Расмус узнал, возмутило его до глубины души. Оказалось, Мариус бросил верного друга в целях сохранения его же, верного друга, шкуры. Но это еще не все. Самое обидное — Уго поручил часовщику Ричо позаботиться о доставке Расмуса на родину. Расмус ужасно не любил, когда решали за него. Это задело его даже сильнее, чем поведение Мариуса, вообще недостойное друга. Расмус считал, что друзья обязаны разделить пополам все — и радость, и горе. А Мариус отказал ему в причитающейся доле неприятностей.

Расмус не собирался возвращаться в Ренигу, но и не стал тупо пускаться по следу, которого, в сущности, не было — как мы помним, Мариус с Уго и сами не знали, куда им идти в поисках гигантских часов. Расмус сразу рассудил, что вернее всего перехватить сбежавших компаньонов на южном берегу озера Такко, в доме рыбака Уджара. Сюда, как признался часовщик, рано или поздно явится Уго. Расмус прямиком отправился в гости к Уджару и терпеливо ждал здесь земляков. Так завершилась благородная попытка Мариуса отвести удар судьбы от лучшего друга. Судьба сказала свое последнее «нет». Рыбак Уджар выглядел так, как и должен выглядеть степняк: высокий, худой, широкоплечий, костлявый, длиннолицый, густобровый, большеносый, тонкогубый, смуглый. Он угостил всю компанию рыбой, поджаренной на костре по-местному — с предварительно втертым перцем и большим количеством соли, с сомнительного вида листиками, затолканными вместо потрохов. На вкус оказалось весьма ядрено и не без изюминки. Огонь, заполыхавший во рту с первым же куском, пришлось нейтрализовать водкой, настоянной на травах. Действовало хорошо. Вечер в дому Уджара оказался не слишком томным. Наутро, сменив экипировку, запасшись провизией, компания отправилась на юг.

Страшный Джанг обступил их со всех сторон. Пока что страна выглядела привлекательно и вполне мирно. В каком-то смысле степняки оказались гораздо более приветливыми, чем население Союза. Они не исключали чужака из круга своего общения только за то, что он "не свой". Степняки принимали постороннего в собственные дома, предлагали ему пищу. Не очень обижались, если гость не владел их древним языком хулу. Но вдруг, в один момент, все могло перемениться. Невинное слово или движение гостя — и хозяева из добрых хлебосолов превращаются в брызжущих слюной фанатиков. Андреас Велинг насчитал пятьсот шестьдесят сравнительно легких способов смертельно обидеть степняка. После того, как оскорбление полагалось нанесенным, хозяева более не считали себя связанными хоть какими-то обязательствами. Гость официально объявлялся вне закона и в дальнейшем с ним могли произойти самые удивительные вещи.

Такое вот гостеприимство. Безусловно, что-то от гостеприимства в этом было. Но лично Уго предпочитал все же порядки Союза. Там, по крайней мере, за нарушение обычаев жизни не лишают. Там все-таки казнят за более общечеловеческие прегрешения.