Золотая струя. Роман-комедия

– Виктор Алексеевич, мы же с вами договорились! – кричал он. – Какие могут быть у мужика недомогания? Вы бросьте эти ваши выкрутасы!

– В чем дело? Вы же сами посоветовали дать отлуп клиенту ради вашего Кржижановского, – разозлился Богема. – Я же должен найти какую-то причину, по которой сеанс для клиента откладывается.

– Да этот ваш клиент – из команды Эдуарда Бенедиктовича, свой там человек.

– Так бы сразу и сказали. Тогда, если ваш Кржижановский едет к нам делать портрет, а не на экскурсию, надо с ним заключить договор, – сказал Богема.

– Какой договор, ёлы-палы? Откуда у вас этот бюрократизм?

– Если ваш Кржижановский начнет нарушать условия, может ничего не получиться. Вам это надо, Николай Иванович? В договоре все прописано. Если он нарушит договор, значит, мы снимаем с себя ответственность, – сказал Богема.

В ответ раздались короткие гудки. Но вскоре позвонил паренек-кржижановец:

– Я вам сбросил на почту данные Эдуарда Бенедиктовича для договора. Деньги вам я уже заплатил. Так что мы сделали всё, как надо, теперь мяч на вашей стороне.

– Просьба завтра не опаздывать, – сказал хмуро Богема. – Опоздание хотя бы на минуту влечет за собой отмену всего мероприятия, в договоре это прописано.

– Строгие у вас порядки. – Паренек засмеялся. – А деньги-то в таком случае возвращаете?

– Возвращаем… Послушайте, если у вас там такой несерьезный, балдёжный настрой, может, мне вам прямо сейчас деньги вернуть? – спросил Богема раздраженно.

– Нет, что вы, не надо возвращать. До завтра.

* * *

Богема поехал к Сидоровым на дачу.

Под вечерним летним солнцем, зависшим над недалекой темной стеной соснового леса, дядя Толя и тетя Маруся трудились на огороде – она полола морковную грядку, ползая на коленях, он поливал из шланга увядшие под зноем кусты картошки. Наверстывали время, упущенное из-за дневной жары.

Богема присел на скамейку, закурил.

– Дядя Толя, чего ты из года в год мучаешься со своей картошкой? Она все равно у тебя не уродится, здесь почва для нее плохая.

– В этом году уродится, – уверенно сказал Сидоров. Он чуть поджимал пальцем отверстие шланга, струя фонтаном разбивалась на мелкие брызги и падала на землю радужным дождем. – Я хорошее удобрение нашел.

– Проще по осени купить на базаре несколько мешков отборной картошки да и не париться.

– Я могу и самосвал картошки купить, но здесь дело принципа, – сказал Сидоров – Вот увидишь, я докажу, что здесь дело не в плохой почве, а в умении сделать ее плодородной. А ты чего приехал?

– Завтра нам работа предстоит.

– Знаю я, мы же всё обговорили. Первый раз, что ли.

– А что, Анюта Тульчак передумала и вернулась? Покажешь ее? – закричала Маруся от грядки.

– Нет, не вернулась, – крикнул в ответ Богема. – Приехала другая знаменитость, еще похлеще.

– Кто это?

– Кржижановский.

Маруся, забыв про морковку, так и застыла на корячках.

– Шутишь, что ли? – спросил Сидоров.

– Серьезно. Век воли не видать. – Богема шлепнул себя по лбу, убивая комара. – А нам-то что с того? Мы же говорили с тобой на эту тему. Главное, клиент платит деньги, а кто он там – хоть папа римский – нам по барабану.

Сидоров молчал. Он потуже натянул на лоб козырек бейсболки, спасая глаза от назойливого солнца. Фонтан из шланга брызнул еще выше. Подошла Маруся, присела рядом с Богемой.

– И что ему надо? – спросила она, отряхивая землю с колен.

– Кржижановскому? Того же, что и другим. Хочешь на него живого посмотреть? – улыбнулся Богема.

– Вот еще! Он мне в телевизоре надоел. Ох, совсем люди сдурели. Летят к нам в такую даль из Москвы. Как говорится, коту делать нечего, так он яйца лижет.

Сидоров бросил шланг в ботву.

– Иди, мать, занимайся своими делами, – сказал он, подходя к скамейке. – Дай нам поговорить.

– Чего иди? Опять иди? Я тоже хочу про Кржижановского послушать, – зароптала Маруся.

– Потом Витька тебе про этого упыря расскажет. Иди, Маша, у нас чисто мужской разговор.

Маруся ушла допалывать грядку. Сидоров, усевшись на скамейку, тоже закурил. Богема вкратце рассказал, откуда взялся Кржижановский.

– Ага, понятно, – задумчиво произнес Сидоров. – Витя, вот послушай меня, только спокойно послушай и постарайся меня понять. Скажи, я – художник?

– Художник, – обреченно кивнул Богема.

– Я свободный художник?

– Свободный. Дядя Толя, ты опять заводишь старую волынку. Уже ведь обговорили это вопрос и решили к нему не возвращаться.

– Нет, погоди. Есть вещи, о которых просто так не отмахнешься, – упрямо продолжал Сидоров. – Вот этот Кржижановский, он ведь явная мразь. Он корчит из себя этакого борца за интересы народа и вроде бы правду говорит, и простой народ ему верит, а на самом деле он людей обдуривает. За то, что он мелет своим поганым языком, его давно надо в тюрягу посадить. Ты согласен?

– Пусть даже и согласен. Дядя Толя, есть еще и такое понятие – бизнес.

– Погоди пока про бизнес… И вот я, свободный художник, не хочу рисовать подлеца, а ты меня заставляешь. Где же моя свобода? Причем, я ведь не отказываю всем подряд. Витя, почему я не могу сделать свой выбор?