Золотая свирель

- Точно, музыка. Похоже, здесь где-то гулянка в лесу.

Мы еще послушали далекое пиликанье виол, чьи-то нестройные голоса, пьяный хохот...

- Я знаю, кто это, - заявил вдруг Кукушонок.

- Да ну? Какие-нибудь разбойники с большой дороги?

- Почти угадала. Это ее высочество сотоварищи. Шабаш у них.

- Какой еще шабаш?

- Ну, не шабаш, а эта... как ее... орания... оргация?

- Оргия?

- Во, во. Благородные развлечения, сопровождаемые ором и гиканьем.

Я нахмурилась, почесала нос.

- Знаешь что... пойдем-ка отсюда. Мантикор туда, где шумно точно не сунется. Он или удрал подальше, или отлеживается где-нибудь в тихом месте. Здесь ни ему, ни нам делать нечего.

- Я вижу огонь, - сказал Ратер. - Во-он, внизу, смотри... Они совсем рядом. Просто они ниже нас, в самом овраге.

- В овраге?

- Стань ко мне, отсюда видно.

А и правда, овраг-то оказался прямо перед нами, в двух шагах. Темный его зев загораживали склоненные деревья, куполом нависающие над высохшим ложем ручья. Снизу листву подсвечивали гуляющие оранжевые блики. Серый с подпалом дым, словно зверь, карабкался по противоположному склону, прижимаясь к крутизне. Самого пламени видно не было.

- Я слышал, принцесса и приятели ее... того... - Ратер щелкнул пальцами. - На шабашах своих через костер прыгают. Голышом.

- Ну и пусть себе прыгают. Тебе-то что?

- Говорят, она ведьма.

- Мораг - ведьма? - Я покусала губу, потом все-таки сказала: - "Ведьма" - это не совсем правильно. Она не ведьма. Она... эхисера.

- Что?

- Ну... волшебница. Магичка.

- Да ты что? - Ратер схватил меня за рукав, развернул к себе. - Значит, это правда? Не враки?

- Что - правда?

- Что она колдунья!

- Ратер, все не так просто. Я тебе потом объясню. Пойдем отсюда.

Я потянула его прочь, но парень стоял столбом.

- Колдунья... Я так и знал. Так и знал, что тут не без нечистого... У нее ж на лице написано... Душу свою бессмертную продала за силу колдовскую!

- Да ну тебя, Ратер, ерунду городишь. Все было не так.

- А как?

- Мать ее, королева Каланда, была эхисера. Настоящая эхисера, без всяких там... - Зачем я это ему рассказываю? Тем более - откуда я это знаю? Но вот же знаю, и рассказываю, черт за язык тянет... или старая неизжитая зависть, или тоска неуемная? - Я думаю, это она принцессу к волшбе причастила, обряд провела, гения дарующий.

- У-у! - вдруг взвился Кукушонок, пришлось шикнуть на него, чтоб не повышал голос. - У-у...Так это королева Каланда, это все она... это она принцессу нечистому продала, когда та еще маленькой была...

- Да что ты бормочешь! Никого она никому не продавала. И не смей про Каланду гадости говорить! Ты ее вообще не видел!

- Да твоя обожаемая Каланда... собственную дочь...

Я сунула под нос Кукушонку сжатый кулак.

- Еще одно слово про Каланду... эй, ты куда?

Кукушонок оттолкнул мою руку и зашагал к оврагу. Я догнала его, сцапала за плечо:

- Спятил? Нас поймают. У них собаки.

- Какие собаки?

- Они же охотились днем, балда! Как пить дать, это охота заночевала.

Парень послюнил палец и поднял его над головой.

- Ветер от Нержеля. Обойдем вон там.

- Ты кретин. Ты безмозглый идиот.

- Ну и вали отсюда, если трусишь.

- Я уже имела дело с принцессой. Не хочу ей больше попадаться.

- Вот и вали, говорю.

- И тебя уже один раз вытаскивала из застенков. Мне это тоже надоело.

- Давай, давай. Попрекни меня еще куском хлеба.

- Не топай, балбес! Ломишься, как стадо кабанов.

- Тихо ты...

Ратер опустился на четвереньки и осторожно пополз сквозь растущую на краю оврага мокрую малину. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Внизу открылась неширокая ложбина - на дне ее, прямо под нами, словно в адском котле полыхал костер, по песчаным стенам метались ломкие тени. На фоне пламени корчились и скакали три косматых силуэта - правда, не совсем голяком, а в длинных распоясанных рубахах. Пара пестро одетых музыкантов терзали визжащие инструменты. Призывно пахло горячим вином и чуть подгоревшим мясом.

Дальше, в глубине котловины, на разбросанных плащах сидели и лежали остальные гуляки, у которых, наверное, уже не было ни сил, ни желания прыгать перед огнем. Трое или четверо спали вповалку на разбросанных коврах, еще четверо, сидя полукругом, лениво передавали друг другу полупустой мех, а одна пара, нисколько не смущаясь присутствием зрителей, занималась любовью.

- Ну, разбойники... - вполголоса пробормотал Кукушонок. - Настоящие разбойники...

- Где-то должны быть слуги. И лошади. И собаки.

- Вон там, я смекаю, - Кукушонок показал в темную глубину оврага.

- Если они там, собаки нас унюхают.

- Навряд ли. Слишком туточки много потных нобилей, чтоб унюхать двух замерзших браконьеров. Хотя какие мы браконьеры, здесь же не Королевский Лес.

- А, для них один черт... Смотри-ка, это ведь девушки у костра скачут. У одной, кажется, кроталы в руках.

- Это альхана, которая с погремушками. А остальные, наверное, просто шлюхи из города. Ноблесок тут нет. Музыканты у них тоже альханы. Вот ведь наяривают, черти...

Я оглядела всю компанию в поисках принцессы.

- А где Мораг?

- Мораг-то? Вон она.

- Где?

- Да вон. С мехом.

А ведь точно. Один из ленивых пьянчужек оказался принцессой.