Золотая свирель

Там, далеко, была пустота, в ней бродило эхо и хлопало стеклянными крыльями. Но ореховая палка достучалась до пространства пустоты, и всплески стеклянных крыл сменили ритм. До, ре, ре диез…

Фа, соль, соль диез. Фа, соль, фа…

И щебетал где-то на грани сознания золотой голосок, отвечая на призывы памяти. Откликался в душе хрустальный разговор, звенящее дыхание реки, певучий крик, разверзающий скалы. Ирис протягивал мне в сложенных ковшиком ладонях обломок тростника, трогательно украшенный зигзагами и полосками — Не забывай меня, Лессандир. Видишь? Это тебе. Она умеет петь. Она открывает запертое. Она развеселит и поможет. Она твоя.

Она — моя!

Я слышу, она зовет меня. Она зовет меня — где-то там, за городом, в холмах, она выводит свое заклинание "до, ре, ре диез…" — и я слышу ее!

Мой слух отверзается, как скала. Сердце мое распахивается. И выплескивается тьма из щели — тьма, что скопилась во мне, выливается прочь, смытая золотым счастливым смехом.

Подожди! Я сейчас! Я слышу!

Я иду!

Проскользнув за спинами слушателей, я покинула дымный подвальчик. Мой путь вел за город, на северо-восток, где череда каменистых холмов отделяла мрачный Соленый лес от Королевского заповедного. Я обогнула большие людные улицы и вышла из Паленых ворот.

Вправо вдоль стены уводила дорога на кладбище. Чуть дальше виднелось замусоренное русло Мележки, ныряющей в каменную трубу под портовой площадью. В порту тоже было людно и весело — с площади убрали баррикады мешков и ящиков, разожгли костры, на которых в походных котлах варилась похлебка для бедноты.

Я миновала порт. Нашла тропинку в холмы и поднялась на первый из них, в мое время его, кажется, называли Котовий.

Со спины Котовьего холма открывался прекрасный вид на замок. Розово-серые отвесные стены продолжали вертикаль скалы, такой же отвесной и розово-серой. Странного цвета был местный камень — сквозь его румяно-серую плоть отчетливо проступал металлический бронзовый оттенок. Замок достраивали на протяжении многих лет. И внешние стены его, и сооружения внутри периметра густо облепляли фахверковые скворешни, почему-то напомнившие мне накипь и пену на камнях во время отлива. Может я ошибаюсь, но двадцать (или сколько там прошло?) лет назад фахверка было значительно меньше. Низкое солнце превращало крутые плоскости крыш в противни с расплавленным маслом.

По правую руку вдаль бесконечно тянулись холмы, заросшие лесом, но на самом деле в десяти — двенадцати милях севернее уже начиналось море, просто скалистые сопки загораживали горизонт. Где-то в неделе пути по дороге на северо-восток находилась Галабра, с которой, как мне сказали, Нарваро Найгерт собирался породниться. Дальше, вдоль побережья — Старая Соль, а еще дальше — Леута. Оба этих города принадлежали Аверганам, королям Найгона.