Золотая "Цапля"

Уже стемнело, стало прохладнее, и я потихонечку двигалась в направлении нашей гостинки. Машин на улице было достаточно для того, чтобы не обращать на них внимания, и здоровый чёрный джип, свернувший в проезд метрах в ста от меня, я проигнорировала. А зря.

Когда я поравнялась с проездом, оттуда вырулили давешние братки с Базы, а в глубине мелькнул силуэт Сучки.

— О-о-о, какая встгеча! — голос «братка», которому Алехандро сломал в поезде нос, был гнусавым и то ли пьяным, то ли обдолбанным. — А долки надо отдабать. И за мой мос — тобе.

Он двинул на меня, пытаясь схватить. Я сделала шаг назад, проклиная себя за то, что надела на пляж туфли, а не кроссовки. А они, заразы, с ремешками, и их быстро не скинешь. Схватившись за чехол, я отстегнула крышку, едва успев поймать дубинку, а дальше вместо того, чтобы, как учила Катя, незаметно раскрыть и навернуть сбоку по ноге (бить по голове у меня духу не хватало), я выставила её перед собой и нажала на кнопку. Дубинка с треском разложилась, и шарик угодил «носатому» точно в торчащий из обширного фингала распухший шнобель. «Носатый» схватился за пострадавший орган, из которого ударила струя крови, и заорал:

— Магор! Треляй!

Второй «браток» шагнул в сторону, выходя из-за «носатого», и я с ужасом увидела в его руке пистолет. Полыхнула вспышка, ударил по ушам грохот выстрела, и меня долбануло по левому боку.

Завизжав от ужаса, я метнулась вправо, стараясь прикрыться «носатым», и от отчаянья изо всех сил толкнула его на «стрелка».

Столкнувшись, они грохнулись на землю, «стрелок» при этом выпалил ещё раз, и откуда-то сзади донёсся звон разбитого стекла. Матерясь, они барахтались, пытаясь расцепиться, и «стрелок» снова выстрелил, пытаясь попасть в меня, но промахнулся. Поняв, что следующим выстрелом он меня убьёт, я резко шагнула вперёд и изо всех сил навернула «стрелка» дубинкой. Шарик с тошнотворным треском погрузился ему в темя, и «стрелок», замолкнув, распластался на земле.

Я отступила на шаг назад и увидела, что «носатый» уже тянет из кобуры свой пистолет. Снова завизжав, я ударила, целясь в голову, но «носатый» успел отклониться, и шарик, скользнув по его правому виску, с хрустом обрушился ему на ключицу. «Носатый» заорал ещё громче меня.

Тут я услышала приближающиеся шаги и увидела подходящих и подбегающих людей с оружием. Кто-то схватил меня за руку выше локтя и забрал дубинку, другие помогли подняться с земли «носатому», но забрали у него пистолет.

В этот момент «стрелок» начал дёргаться и захрипел, а потом в воздухе появился сильный запах дерьма, и он затих.

Мама… Он же… Умер…

У меня резко потемнело в глазах, и я, дёрнувшись, развернулась. Чья-то рука до боли стиснула моё плечо, но я этого почти не почувствовала. Согнувшись, я принялась извергать содержимое желудка. Выворачивало меня страшно, гораздо сильнее, чем при пробуждении на базе. Когда же мне, наконец, удалось оттащить желудок от гланд и вернуть его на более-менее привычное место, то я обнаружила рядом с собой средних лет женщину, протягивающую мне бутылку с водой…

Пока я приводила себя в порядок, рядом остановился полицейский джип, и из него вышли двое. «Носатый» сразу принялся орать, что я ненормальная, что я на них напала, что убила его лучшего кореша, и всё такое прочее. Убедившись, что полицейские не понимают по-русски, он попытался сделать это по-английски, но «фефект фикции» и явная нехватка словарного запаса не позволили ему сделать это.

Вот ведь, блин! Всю дорогу попадались люди, говорящие по-русски или хотя бы понимающие, а когда ну до зарезу надо — ни одного рядом.

Тут женщина, которая принесла мне воду, увидела, что я задрала уже пропитавшуюся кровью полу рубашки и рассматриваю свой левый бок. Присмотревшись, она рявкнула — сначала на «носатого», так что тот заткнулся на полуслове, а потом на полицейских. Один из них метнулся к машине, притащил аптечку, и она принялась обрабатывать мне рану от пули. Та, слава Богу, была касательной.

Женщина промыла её перекисью и стала чем-то мазать, а у меня на глазах выступили слёзы и от боли, и от огорчения — моя сегодняшняя обновка была безнадёжно испорчена.

Когда она уже заклеивала мне рану большим пластырем, рядом остановился ещё один джип, и из него вышла высокая, очень худая женщина в возрасте от «годится мне в матери» до «годится мне в бабушки», точнее я сказать не могла. Полицейский подтянулся, и я поняла, что прибыло начальство. Ой, не к добру это!

Она обменялась с полицейским несколькими словами. «Носатый» попытался снова раззявить пасть, но, глянув на подошедшую, мгновенно заткнулся, словно кто-то щёлкнул выключателем.

Женщина повернулась ко мне. Я встретилась с ней глазами… и у меня мгновенно ослабли ноги, а в голове проскочила идиотская мысль: «Она наверно когда-то служила в гестапо!»