Золотая цепь старчества. Русское старчество XX века

Тимофею Путилову суждено было покинуть Саров в 1811 году, еще задолго до преставления преподобного Серафима, но младший его брат Иона не только остался в Сарове до конца своих дней, но и стал в 1822 году казначеем монастыря, а в 1842 году — игуменом. Известно, что у преподобного были нелегкие отношения с братией: не все понимали его подвиг старчества и окормления Дивеевских сестер. Иона (Путилов) был одним из немногих, кто держал сторону преподобного Серафима во всех спорах, и это, несомненно, было результатом духов- ной близости через общего духовного отца — строителя Исайю. Иона (Путилов) из любви к нему принял его имя, подражал его жизни и завещал похоронить себя рядом с ним, что впоследствии и было исполнено.

Отец Иона (Путилов), без сомнения, писал своему старшему брату архимандриту Моисею в Оптину о подвигах и поучениях преподобного (например, об особых поучениях настоятелю монастыря, о которых сказано в «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря»). Письма эти не сохранились, но о том, что в Оптиной знали и почитали преподобного Серафима, свидетельствует такой факт: сразу после его кончины в одном из храмов Оптиной был устроен уголок с его личными вещами (мантия, епитрахиль, книги — все это видно на сохранившейся в Оптиной фотографии этого памятного серафимовского уголка). На каждой панихиде поминалось имя «отца нашего приснопамятного иеромонаха Серафима».

Так именно в Оптиной было положено начало прославлению преподобного.

Таким образом, и старчество оптинское, которое возникло и процвело в обители в лице старцев Льва, Макария, Амвросия, Иосифа, Анатолия при настоятельстве архимандрита Моисея (Путилова), незримыми нитями связано с Саровом. Именно отец Моисей защитил оптинское старчество от непонимания, клеветы, подозрения и гонений, потому что еще в ранней юности получил уроки благодатного общения и хранил память об этом всю жизнь.

В современной Оптиной, воскресающей сейчас во исполнение пророчеств о ней, зримо явлена духовная связь великих православных обителей. Одним из первых даров, который приняла Оптина в еще недостроенный после разорения Введенский храм, была икона преподобного Серафима, написанная отцом Зиноном псково-печерским. Другой дар в Оптину — Казанская икона Божьей Матери, явившая в 1988 году чудо мироточения, знаменует единое покровительство: именно Казанский собор строился в Дивееве по благословению преподобного Серафима. И, наконец, уже совсем в недавнее время, к столетию со дня преставления преподобного Амвросия (23 октября 1991 года), на святых вратах Иоанно-Предтеченского скита Оптиной пустыни рядом появились изображения преподобных Сергия, Серафима и Амвросия — как знамение неразрывности единой «золотой цепи» русской святости, освящающей путь и нам в наше мятущееся время.

Собор оптинских старцев

«В Оптину за опытом», — говорили раньше в народе о паломничествах в эту обитель Калужской губернии. Советы, исходящие из благодатного опыта духовной, да и практической жизни оптинских старцев, получали люди разных званий, в том числе и великие русские писатели, общественные деятели. Монастырь в XIX-XX веках возрастил лествицу старчества, которая возводила целые поколения русских людей в Царство Небесное. Отличительной чертой старчества Оптиной пустыни было то, что оно составляло жизненный нерв общего строя обители. Старец здесь стоял не одиноко, не изолированно от внутреннего строя обители, но во главе его; без его совета в обители не предпринималось ничего сколь-нибудь важного; пользуясь общим уважением, он духовно объединял все лучшие силы обители.

Оптинские старцы, связанные союзом любви, были разные, каждого из них можно просить о чем-то особом.

Старец Лев — богатырь духовный, нелицеприятный, иногда даже резкий в слове и юродствующий.

Старец Макарий — сохранивший и в старческом служении особую деликатность, скромность характера, привлекшие в Оптину писателей.

Старец Амвросий — под шутливостью скрывавший великие духовные дарования, «столп старчества» Оптиной.

Старец Иосиф — в смирении и немногословии таивший Божии посещения и явления Божией Матери.

Старец Иларион — совмещавший одаренность в практической хозяйственной деятельности с духовной мудростью.

Старец Анатолий I — делатель Иисусовой молитвы («один из тысячи такой» — говорили о нем) и страстотерпец.

Старец Варсонофий — умудренный долгой жизнью в миру, умевший видеть «знамения времени» и наставлять своих духовных чад в готовности «пострадать за веру даже до смерти».

Старец Анатолий II — любвеобильный батюшка, успокоивший тысячи душ в неустанном общении и утешении в годы революционного лихолетья.

Старец Нектарий — в юродство облекавший свою прозорливость и рассуждения.

Старец Никон — исповедник веры, выросший в меру старца в тридцатилетием возрасте.

Старец Исаакий — последний настоятель, новомученик.

В Собор входят еще два настоятеля и скитоначальник, на которых зиждилось древо старчества в течение столетия: старец Моисей, старец Антоний, старец Исаакий I.