Золотая туфелька

— Хуляха Искендер Пуськин идхаа дипломатикик инфиха Москоба (Это позволит рассчитывать на дипломатическую помощь Москвы.) Их прохихес, элехтрихен, идхааль демохрахиа. (Таково неумолимое шествие прогресса, электричества и народной демократии.)

Разумеется, Лёля купалась не только в мареве Востока. В строгом платье с некрупным брильянтом на застежке ажурно-белого воротника, с чуть бледным лицом (уф, научитесь пользоваться пудрой — как будто намекала она раскрасневшимся от коктейлей самкам), с губами холодными, но, вероятно, жаркими, если коснуться их — как вода Балтийская обжигают (скидывая соболью накидку, которую молитвенно ловил камердинер) — она появлялась на Поварской, в Шведской миссии.

— Дерг стагин унг мельме длигинд москауга астрела? (Мне кажется, у московской звезды есть шведская кровь?) — встречал Лёлю посол Гунд Густафсонн и лобызал ей ручки.

— Инги фьордом ан Стахальма дерг ярла кривиай орва Михель Леэгэрмонт «На Севере диком стоит одиноко сосна» — «Ан Норвик вирга верда магри» (Представляя Стокгольм, я вижу не только фиорды, но слышу всегда чудесное стихотворение русского поэта Михаила Лермонтова «На Севере диком стоит одиноко сосна»), — улыбалась Лёля. — Инги дерг маги инд хагаге (Вероятно, все дело в родстве душ.)

— Игиги, фрёген Хелен, игиги (Согласен с вами, госпожа Елена, согласен), — посол начинал раскрасневаться от аперитива.

— Иг хуго! (Кстати!), — оживился посол. — Инг хого маго свериген водочика инг свериген мхира (Попробуйте шведскую водочку, настоянную на почках шведского мха).

Лёля пригубила.

— Хиг? А! а! а! а! (Здорово? Ха-ха-ха.)

— Унде бигаен свериген пчик-пчик (Лёля щелкнула пальчиками, вспоминая слово) свериген... шуточка... (Да, это, пожалуй, хорошая шведская... шуточка.)

— Хухундер (Шуточка.)

— Мерси. Пцюп (воздушный поцелуй).

Впрочем, не всегда получалось дипломатически-безупречно. Московской стороне пришлось попотеть, расхлебывая скандальчик с Бернардом Шоу. Но разве не виноват он сам, когда на банкете в «Национале» вздымал тосты за дальнейшее процветание коммунистического строя, наколов золотой кружок севрюги и жуя салат из раковых шеек? «Ни — кха (не в то горло) — кха — никогда я так сы — кха — тно не ел, как у вас в стране во время — кха — мифического голода!» Его белая борода стала желто-радужной из-за севрюжьего масла. «А заводы? Кха-бха-кха (Сплюнул.) Сорри. А заводы? Повторяю я. Их величественные тьфу! (Сплюнул.). Сорри еще раз. Величественные трубы более величественны, чем Их британское Величество! Вау!» (борода вправо-влево, зорк глазами — неплохо пошутил?)

Присутствующее общество — Бухарин, Радек, Сольц, Станиславский, Немирович и Бокшанская (хотя Немирович гастрономически помигивал Лёле), Мейерхольд и Райх, Олеша, Пастернак, Ильф и Петров, Булгаков и Шиловская, Эйзенштейн, Корней Чуковский, Федорук (набирал силу), Курябко (называли пролетарским Львом Толстым) — кивали, шумели, поднимали тосты в ответ — и вдруг услышали чудный голос (с бархатной хрипотцой):

Ай флейдон стив тон стасен фуэл

 Ильстен пон тайк,

 Ил студэ фил ин флайер пэлл

 Пинстен пон майк.

Буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль

 Буль-буль-буль-буль!

Заплодировали, застучали вилками, ножами (Федорук, взяв стерлядь за копченую талию, пустил ее в пляс по скатерти), а Лёля — это же она запела — весело поднялась и стала пританцовывать кэк-уок прямохонько перед Бернардом Шоу. Все только удивлялись потом, почему у английского классика при пении английской песенки лицо стало бледно-спирохетовым, а в уши взбрызнул цвет клубники?

Только это не английский (подтвердили Пастернак и Чуковский в ответ любознательному Федоруку). Уэльский? Шотландский? Или попросту кокни — жаргон лондонской улицы? Уф. Спасибо, в распечатках граммофонной записи из архива госбезопасности есть текст перевода (вот какие были специалисты!):

Какой-то дурачок болтал

 Очень громко,

 Ну а сливной бачок мычал

 Даже громче.

Буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль

 Буль-буль-буль-буль!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1.

Перевернули страницу? И чхать на старикана! Повторите за Антуаном Роланжем, который обхохотался из-за песни. Кого волнует Бернард Шоу? Мелькнет борода с обложки — и тру-ля-ля... Теперь увлекает другое: поединок, к примеру, Коко Шанель и Лёли Шан-Гирей. При жизни не встречались, зато теперь встретились. Вертлявые вумен в редакциях используют эту наживку: бац! — с обложки смотрят два профиля — с милым носиком Шанель, с глазами-огнями — Лёля. В маленьком черном (ну разумеется) платье — Шанель; в синем платье цвета крымской ночи — Лёля. А платье цветущего сада? Такое у жмотины Шанель видали? А Лёля опоила этим платьем пол-Москвы...

Перейдем к прическам. Даже дурнушки знают: пышной прической подманишь мужчин. Ахахах!.. Но Шанель придется потерпеть. Витаминов не делали во Франции в ее пору (сейчас-то волосы у красоток прут, как взбесившиеся джунгли). Шептали про полизанный паричок. У женщины — залысины! (И при этом у Шанель кустистые — бр-р! — брови.)